Лингвистические детективы - Шанский Н.М. 2002
Поэтический текст глазами лингвиста
Еще одно, последнее, заданье
Перед тем, как мы расстанемся, совершите самостоятельное небольшое путешествие по стихотворным страницам А. Т. Твардовского, с анализа художественного текста которого мы начали конкретный разговор о поэтическом слове, впервые посмотрели на литературное произведение внимательными глазами.
Выполните еще одно (последнее) мое задание по определению значения и характера употребления, художественной значимости, оригинальности и правильности содержащихся в приводимых далее отрывках слов, форм и выражений. При необходимости обращайтесь к толковым словарям, но прежде попытайтесь вывести искомое из окружающего контекста сами. Ключ, по которому вы можете проверить правильность ответов, находится, как обычно, за данным заданием. Не заглядывайте туда, прежде чем не попытаетесь вначале решить для себя вопрос сами. Однако обязательно и тщательно прочтите после мои ответы. Пусть даже в моих вопросах к вам будут, как писал поэт, «совсем знакомые слова». Уверяю, что и при правильном решении вами поставленной задачи в моем «ключе» вы обязательно найдете что-то для вас незнакомое, интересное и полезное.
I. Что обозначают выделенные курсивом слова? Почему А.Т.Твардовский употребил их здесь? В какой степени использование им соответствующих фактов оправдано и соответствует литературным нормам современного русского языка?
1. Нас отец, за ухватку любя,
Называл не детьми, а сынами.
Он сажал нас обапол себя
И о жизни беседовал с нами.
(«Братья»)
2. И девчонка у колодца
Скромный делает кивок.
Журавель скрипит и гнется,
Вода льется на песок.
(«Шофер»)
Поник журавель у колодца,
И некому воду носить.
И что еще встретить придется —
Само не пройдет, не сотрется, —
За все это надо спросить…
(«Армейский сапожник»)
3. Косые тени от столбов
Ложатся край дороги.
Повеет запахом хлебов —
И вечер на пороге.
(«В поселке»)
4. У дороги дуб зеленый
Зашумел листвой каляной
Над землею истомленной
Дождь собрался долгожданный…
(«В поселке»)
5. От порога дед спешит
Сразу все заметить:
Вот яичница шипит
С треском на загнете.
(«Еще про Данилу»)
6. И на каждой печке новой,
Ровно выложив чело,
Выводил старик бедовый
Год, и месяц, и число.
(«Ивушка»)
7. Ты проглядел уже, старик,
Когда из-за горы
Они пробили бечевик
К воротам Ангары.
(«Разговор с Падуном»)
8. Дорога дорог меж двумя океанами,
С тайгой за окном иль равнинами голыми.
Как вехами, вся обозначена кранами —
Стальными советского века глаголями.
(«Дорога дорог»)
9. Когда над изгибом тропинки
С разлатых недвижных ветвей
Снежинки, одной порошинки,
Стряхнуть опасается ель.
(«Спасибо за утро такое…»)
10. На дне моей жизни, на самом донышке
Захочется мне посидеть на солнышке,
На теплом пёнушке.
(«На дне моей жизни…»)
11. Чуть зацветет иван-чай, —
С этого самого цвета —
Раннее лето, прощай,
Здравствуй, полдневное лето.
(«Чуть зацветет иван-чай…»)
12 В зрелости так не тревожат меня
Космоса дальние светы,
Как муравьиная злая возня
Маленькой нашей планеты.
(«Полночь в мое городское окно»)
II. Найдите сами слова и обороты, требующие толкования с позиции рядового читателя, и попробуйте объяснить их значение и употребление:
1 И среди дерев укрыт,
Выстроившись чинно,
Дружно воет и гудит
Городок пчелиный.
Луг некошеный душист,
Как глухое лядо.
Вот где благо, вот где жизнь —
Помирать не надо.
(«Еще про Данилу»)
2 Где нет ни жары парниковой,
Ни знатных зимой холодов,
Ни моря вблизи никакого,
Ни горных, конечно, хребтов;
Ни рек полноты величавой,
А реки такие подряд,
Что мельницу на два постава,
Из сил выбиваясь, вертят.
Ничем сторона не богата,
А мне уже тем хороша,
Что там наудачу когда-то
Моя народилась душа.
Что в дальней дали зарубежной,
О многом забыв на войне,
С тоской и тревогою нежной
Я думал о той стороне.
(«О родине»)
3 Все так: и краток век людской,
И нужен людям свет,
Тепло, и отдых, и покой, —
Тебе в них нужды нет.
Еще не все. Еще у них,
В разгар самой страды,
Забот, хлопот, затей иных
И дела до беды.
(«Разговор с Падуном»)
4 Там память горя велика,
Глухая память боли.
Она не стишится, пока
Не выскажется вволю.
(«Дом у дороги»)
5 В холодной пуне, не в дому,
Солдат, под стать чужому,
Хлебал, что вынесла ему
Жена тайком из дому.
(Там же)
6 И сладко пьет родной, большой,
Плечьми упершись в стену,
По бороде его чужой
Катятся капли в сено.
(Там же)
7 Я мал, я слаб, я нем, я глуп
И в мире беззащитен;
Но этот мир мне все же люб —
Затем, что я в нем житель.
(Там же)
8 Из новоприбывших иной —
Гостинцем не погребуй
Делился с пленною семьей
Последней крошкой хлеба.
(Там же)
9 И тут, на росстани тайшетской,
Когда вагон уже потек,
Он, прибодрившись молодецки,
Вдруг взял мне вслед под козырек.
(«За далью — даль»)
10 И очутиться вдруг в Сибири
В полубезвестной точке той,
Что для тебя в подлунном мире —
Отныне дом и адрес твой.
(Там же)
11 А мы тем часом
Свою в виду держали даль.
И прогремела грозным гласом
В годину битвы наша сталь.
(Там же)
12 И, опершися на косье,
Босой, простоволосый,
Ты постоял — и понял все,
И не дошел прокоса.
Не докосил хозяин луг,
В поход запоясался,
А в том саду все тот же звук
Как будто раздавался.
Он сердце ей насквозь изжег
Тоскою неизбытной,
Когда косила тот лужок
Сама косой небитой.
(«Дом у дороги»)
III. Какие строки из русской классики XIX в. вспоминаются вам при чтении приводимых далее отрывков? Чем они могут объясняться?
1 По окнам вспыхивает свет.
Час мирный. Славный вечер.
Но многих ныне дома нет,
Они живут далече.
(«В поселке»)
2 Да, есть слова, что жгут, как пламя,
Что светят вдаль и вглубь — до дна,
Но их подмена словесами
Измене может быть равна.
Вот почему, земля родная,
Хоть я избытком их томим,
Я, может, скупо применяю
Слова мои к делам твоим.
(«Слово о словах»)
Обратимся теперь к контрольной «подсказке», чтобы было видно, насколько правильно и полно вы ответили на заданные вопросы.
1. 1. Сынами — «сыновьями». Формы сыны и т. д. без суффикса — овј— вообще-то принадлежат к устаревшим и книжным и относятся к высокому торжественному стилю (ср. сыны отечества), но в данном контексте поэт употребляет форму сынами как стилистически нейтральную, свойственную как книжной, так и живой разговорной обыденной речи. Слово обапол значит «около, возле, рядом» и сейчас представляет собой диалектизм. Первоначальное его значение отмечается в древнерусском языке — «по обе стороны». Оба факта (и сынами, и обапол) в тексте А. Т. Твардовского — родимые пятна его родного говора.
2. Слово журавель здесь обозначает не птицу, а похожий на нее рычаг для подъема воды из колодца (в виде длинного деревянного шеста — ср. у В. Шукшина в «Любавиных»: «Скрипел от ветра колодезный журавель, глухо стукалась о края сруба деревянная бадья»). Оно является диалектным и имеет вариант журавль. Слово в приводимых отрывках передает местный бытовой колорит.
3. Слово край здесь — не существительное со значением «конечная от центра часть или линия чего-то», «страна, местность» или «административно-территориальная единица», а наречие, имеющее значение «около» (ср. укр. коло — «около», родственное слову около, кольцо, колесо и т. д.). Сейчас слово край в этом значении является устаревшим.
4. Диалектное прилагательное каляный взято А. Т. Твардовским из родного смоленского говора. Оно значит «грязный», «пыльный». Образовано это слово с помощью суффикса — ян-(ср. аналогичные овсяный, медвяный — от старого медва — «мед на воде, медовуха», багряный — от устаревшего багр — «багрянец» и т. д.) от существительного кал в общеславянском значении «грязь». Оно известно в данном значении в некоторых славянских языках и сейчас: болг. кал — «грязь», серб. — хорв. кал — то же, чеш., словацк. kal — «грязь», «слякоть». Употребление поэтом слова каляный приветствовать нельзя: оно ненормативно и мешает его общению с читателем.
5. Существительное загнет (или загнетка) является диалектизмом, который отражает быт и нравы русского народа (этнографизмом) и обозначает «место около выходного отверстия (устья) русской печки».
6. Существительное чело здесь значит, конечно, не «лоб» (ср. в лермонтовском «Демоне» «И на челе его высоком не отразилось ничего»), а совсем другое. Ведь речь идет о печке. Слово чело здесь тоже из старого русского быта и обозначает переднюю часть русской печи. Так, в «Супругах Орловых» М. Горького читаем: «Прямо у двери большая русская печка, челом к окнам».
7. Слово бечевик обозначает «береговую полосу, дорогу у берега реки». В старину их пробивали для тяги судна по реке бечевой.
8. Очень выразительное сравнение кранов с предметами, похожими по форме на печатную букву Г. Архаизм глаголь — старое название буквы Г. Оно является по происхождению повелительной формой глагола глаголить — «говорить» и родственно слову глагол (ранее, кстати, имевшему значение «слово», ср. разглагольствовать).
9. Разлатые — «расходящиеся в сторону и кверху». Прилагательное сейчас является устаревшим и встречается иногда лишь в просторечии.
10. Слово пёнушке — предложный падеж единственного числа от малоупотребительного просторечного пёнушек.
11. По своему значению слово полдневный — «жаркий» является неологизмом поэта и восходит к традиционно-поэтическому полдневный — «южный» (на юге лето жаркое!). Со словом полдневный — «происходящий в полдень» непосредственно не связано.
12. Форма светы — индивидуально-авторское образование А. Т. Твардовского от слова свет в значении «мир, вселенная». Светы здесь значит «миры».
II. 1. Читая внимательно этот отрывок, нельзя не остановиться на словах дерев, лядо, благо и выражении городок пчелиный. Дерев — устаревшая форма род. п. мн. ч. слова дерево (вместо современного деревьев). Эта форма была одной из излюбленных в классической поэзии первой половины XIX в. Вспомните у А. С. Пушкина в «Евгении Онегине»: «Он мчит ее лесной дорогой; Вдруг меж дерев шалаш убогий» (убогий здесь в старом значении «бедный, ветхий». — Н. Ш.), в «Руслане и Людмиле»: «И дни бегут; желтеют нивы; С дерев спадает желтый лист» и т. д. Существительное лядо понять очень трудно, если не обратиться к «Словарю русских народных говоров». Это по своей семантике (очень разной и своеобразной) смоленское слово, обозначающее здесь «лес». Глухое лядо значит «дремучий, очень заросший лес». Слово благо в приводимом контексте — наречие, синонимичное литературным наречиям «хорошо, прекрасно, замечательно». Это тоже диалектизм, но простой по значению и смысловых связей для большинства читателей не нарушающий. Разобранное чуть ранее слово лядо (возникшее у поэта, возможно, для рифмовки с надо) оправдать в плане восприятия очень трудно: оно не дает читателю правильного и непосредственного ощущения сравнения поэта (как глухое лядо) и требует специального комментария.
Городок пчелиный — прекрасная перифраза, обозначающая улей.
2. В данном отрывке должны привлечь к себе внимание обороты жара парниковая, дальняя даль и слова знатные, постав. Обороты являются «изобретениями» поэта, в которых прилагательные играют усилительную роль и являются тавтологическими по отношению к существительным, если не по корню (дальние), то по значению (парниковые).
Слово знатный — это просторечно-устарелое прилагательное со значением «сильный».
Существительное постав является этнографизмом и обозначает «механизм из подвижного и неподвижного жерновов в старых русских мельницах».
3. В этих восьми строках придется выделить в соответствии с заданием слова век, страда, предложно-падежное сочетание до беды. Многозначное слово век выступает здесь как синоним существительного жизнь, слово страда употребляется в значении «труд», до беды значит «очень много». Последнее является новообразованием поэта по модели до черта. Что касается слова страда (это следует особо отметить), то соответствующее существительное является одним из самых любимых и частотных слов А.Т.Твардовского.
4. В этих четырех строках только одно слово «вылезает» за рамки нашей привычной речи. Им является слово стишится. Ни в каких словарях его нет (у В.Даля отмечается лишь производное затишь — «затишье»). Имея в виду глагол стишать в 17-томном академическом словаре его по аналогии можно охарактеризовать как принадлежность старого просторечия. Стишиться значит «успокоиться, затихнуть».
5. Здесь совершенно чуждым вам является диалектизм пуня. Он обозначает сарай для сена, мякины и т. п. и выступает в поэтическом тексте как этнографизм, характерный для быта Смоленщины.
6. Данные строчки содержат старую форму плечьми — «плечами» и устаревшее для литературного стандарта ударение в глаголе катится на втором слоге. Оба факта использованы поэтом в версификационных целях — для сохранения заданного размера; один дает в строчке на один слог меньше, другой позволяет не нарушить ритма. Все это сделано Твардовским в соответствии с поэтическими традициями прошлого, «прямо по-пушкински» (ср. у Пушкина: «А мешок-то у него за плечьми-. См. «Словарь языка Пушкина»).
7. В данном отрывке нас встречает также одна из ярких особенностей поэтической речи первой половины XIX в. и, в частности, языка Пушкина. Это ныне устаревший причинный союз затем, что — «потому что, так как». У Твардовского он, несомненно, является данью классической стихотворной речи прошлого, скорее всего влиянию Пушкина, у которого он учился, в первую очередь. Особенно ярко и глубоко воздействие пушкинской стилистической манеры сказалось в его поэме «За далью — даль». Ср. у Пушкина: «Иные даже утверждали, Что свадьба слажена совсем. Но остановлена затем, Что модных колец не достали» («Евгений Онегин») и т. д.
8. Во второй строчке содержится яркий южновеликорусский диалектизм погребать — «побрезговать» (не погребуй = «не побрезгуй»).
9. В этом четверостишии вас может повести по ложному следу диалектное росстань. Оно значит «перекресток дорог». А остановить ваше внимание должен глагол потек в старом «пушкинском» значении «пошел» (ср. в «Анчаре»: «И тот послушно в путь потек…»).
10. Мастерское использование Твардовским здесь нового, прозаического и рядом старого, высокого не заметить нельзя. В самом деле рядом с прозаизмом точка в значении «место в системе других пунктов» (ср. наивысшая точка горного хребта) им здесь употребляется и высокое отныне — «с настоящего времени» и поэтическая перифраза подлунный мир — «земля» (ср. у Пушкина: «Доколь в подлунном мире Жив будет хоть один пиит»).
11. В этом отрывке, несомненно, вы обратите свое внимание на наличие в нем ныне совершенно неупотребительной в обиходе неполногласной формы глас вместо обычной голос. Она тоже взята на вооружение поэтом из классики первой половины XIX в. Однако это не просто поэтическая вольность, поскольку форма гласом стилистически наполнена и хорошо согласуется с высоким словосочетанием в годину битвы, придавая стихам взволнованно-патетический характер.
12. Данный отрывок содержит в своем словарном составе следующие слова, которые нуждаются в комментарии: косье, прокос, запоясался и небитая. Косье — диалектизм со значением «рукоятка, древко косы», прокос — «прокошенная полоса в ширину взмаха косы», небитая — «неотбитая», т. е. с неточеным лезвием. Все эти слова связаны с ушедшим в прошлое крестьянским бытом.
В глаголе запоясаться в поэтическом тексте наблюдается ненормативное ударение (запоясаться, не запоясаться), обусловленное требованиями версификации, конкретно заданным ритмом.
III. 1. В этом четверостишии явно проглядывается влияние строчек «Иных уж нет, а те далече. Как Сади некогда сказал» в последней строфе романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Слово далече (вместо далеко), возможно, помогает поэту также и версификационно, как нужное для рифмовки с вечер. Обратите внимание на разницу слова нет у Твардовского и Пушкина (у последнего нет = «нет в живых»).
2. В приведенном отрывке из стихотворения «Слово о словах» прежде всего обращает на себя внимание своеобразное отражение пушкинского глаголом (= «словом». — Н. Ш.) жги сердца людей. Возникает также непроизвольное в памяти (в связи со строчкой «Хоть я избытком их томим-) пушкинское «То робостью, то ревностью томим».
Нельзя пройти и мимо мастерского использования поэтом современной и исходной, ныне устаревшей, формы, имеющей сейчас уже иронический характер: словеса. В этом противопоставлении четко сформулировано поэтическое кредо А. Т. Твардовского, выступавшего против много— и красно-словья, словесного трезвона и неправды за слово «по курсу твердого рубля».