А как лучше сказать? - Розенталь Д.Э. 1979

Не правильностью единой
И еще кое-что

Это «кое-что» — особые синтаксические построения, так называемые стилистические (риторические) фигуры.

Выше уже отмечалось, что большие выразительные возможности заключены в синтаксисе. Богатая синонимия словосочетаний и отдельных типов простого предложения, гибкий порядок слов в предложении, варианты согласования и управления, параллельные синтаксические конструкции — все это создает благоприятные условия для широкого стилистического выбора языковых средств. Но помимо них для усиления образно-выразительной стороны речи используются еще и стилистические фигуры.

Анафора (единоначатие) — повторение слов или оборотов (иногда звуков) в начале отдельных частей высказывания. Примером лексической анафоры могут служить стихи:

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди…

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест

Писем не придет…

(К. Симонов.)

Повторяться могут однотипные синтаксические конструкции (синтаксическая анафора), например:

Я стою у высоких дверей,

Я слежу за работой твоей.

(М. Светлов.)

Эпифора (концовка) — повторение слов или выражений в конце смежных отрывков (предложений), например:

Милый друг, и в этом тихом доме

Лихорадка бьет меня.

Не найти мне места в тихом доме

Возле мирного огня!

(А. Блок.)

Я не знаю, где граница

Между Севером и Югом,

Я не знаю, где граница

Меж товарищем и другом…

…Я не знаю, где граница

Между пламенем и дымом,

Я не знаю, где граница

Меж подругой и любимой.

(М. Светлов.)

В последнем примере совмещаются анафора, эпифора и параллелизм.

Параллелизм — одинаковое синтаксическое построение соседних предложений или отрезков речи, например: Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет (В.Лебедев-Кумач). Примером параллелизма может служить известное стихотворение М. Ю. Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива».

Как показывают примеры, названные выше стилистические фигуры используются преимущественно в стихотворной речи, реже в речи прозаической. Это объясняется своеобразием стихотворного текста — членением на строфы, на отдельные строчки. Приводимые дальше приме pu стилистических фигур присущи не только речи поэтической, но и прозаической. Часто поэтому мы встречаем их в текстах художественной литературы и публицистики, где важную роль играет эмоциональность и экспрессивность речи. В частности, для ораторского стиля характерно использование таких фигур, как умолчание, риторическое обращение, риторический вопрос.

Антитеза — оборот, в котором для усиления выразительности речи резко противопоставляются понятия (антонимы), явления, предметы, например: Богатый и в будни пирует, а бедный и в праздник горюет (Пословица).

Градация — расположение слов в предложении в порядке возрастающего (реже — убывающего) значения. Примеры возрастающей градации:

Не жалею, не зову, не плачу,

Все пройдет, как с белых яблонь дым.

(С. Есенин.)

Не вздумай бежать!

Это я

вызвал.

Найду.

Загоню.

Доконаю.

Замучу!

(В. Маяковский.)

Пример нисходящей градации:

Присягаю ленинградским ранам,

Первым разоренным очагам:

Не сломлюсь, не дрогну, не устану,

Ни крупицы не прощу врагам.

(О. Берггольц.)

Инверсия — расположение членов предложения в особом порядке, нарушающем обычный, так называемый прямой порядок, с целью усилить выразительность речи, например: Изумительный наш народ (И. Эренбург); Душа к высокому тянется (В. Панова).

Эллипсис — пропуск какого-либо подразумеваемого члена предложения с целью придать высказыванию динамичность, интонацию живой речи, художественную выразительность, например! Мужики — за топора (А. Н.Толстой); Офицер — из пистолета, Теркин — в мягкое штыком (А. Твардовский).

Умолчание — оборот речи, заключающийся в том, что автор намеренно не до корца выражает месяц предоставляя читателю или слушателю самому догадываться о невысказанном, например:

Нет, я хотел… быть может, вы… я думал,

Что уж барону время умереть.

(А. С. Пушкин.)

Риторическое обращение — стилистическая фигура, состоящая в подчеркнутом обращении к кому-либо или чему-либо не столько для называния адресата речи, сколько для того, чтобы выразить отношение к тому или иному лицу либо предмету, дать его характеристику, усилить выразительность речи, например: Шуми, шуми, послушное ветрило, волнуйся подо мной, угрюмый океан (А. С. Пушкин); Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ маузер (В. Маяковский).

Риторический вопрос — стилистическая фигура, состоящая в том, что вопрос ставится не с целью получить на него ответ, а чтобы привлечь внимание читателя или слушателя к предмету речи, например: Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! (Н. В. Гоголь).

Советская Россия,

Родная наша мать!

Каким высоким словом

Мне подвиг твой назвать?

Какой великой славой

Венчать твои дела?

Какой измерить мерой —

Что ты перенесла?…

(М. Исаковский.)

Многосоюзие — такое построение речи, при котором намеренно повторяются союзы между членами простого предложения или между частями сложного предложения для логического и интонационного их подчеркивания, показа единства перечисляемого, например: Нам тошен был и мрак темницы, и сквозь решетки свет денницы, и стражи клик, и звон цепей, и легкий шум залетной птицы (А. С. Пушкин); По ночам горели дома, и дул ветер, и от ветра качались черные тела на виселицах, и над ними кричали вороны (А. И. Куприн).

Бессоюзие — такое построение речи, при котором намеренно пропускаются союзы между членами предложения или между предложениями с целью придать высказыванию стремительность, насыщенность впечатлениями в пределах общей картины, например: Швед, русский — колет, рубит, режет, бой барабанный, клики, скрежет, ером пушек, топот, ржанье, стон… (А. С. Пушкин).

Выразителен текст, в котором одновременно используется и бессоюзие и многосоюзие. Например, у А. С. Пушкина в стихотворении «К А. П. Керн» почти рядом имеются такие строфы:

В глуши, во мраке заточенья

Тянулись тихо дни мои

Без божества, без вдохновенья,

Без слез, без жизни, без любви.

……………………

И сердце бьется в упоенье,

И для него воскресли вновь

И божество, и вдохновенье,

И жизнь, и слезы, и любовь.

Приведенные выше примеры стилистических фигур взяты из произведений художественной литературы, с которой органически связана выразительность языка и в которой слово прежде всего выступает в своей эстетической функции. Но не следует думать, что эти же стилистические ресурсы не используются в других языковых стилях: подобно тропам стилистические фигуры находят широкое применение, например, в таком стиле, как публицистический.

Можно привести многочисленные примеры использования стилистических фигур в работах В. И. Ленина. Так, примером антитезы может служить фраза из статьи «О национальной гордости великороссов»: «Не может быть свободен народ, который угнетает чужие народы»… В этой же работе находим выразительный пример градации: «И мы, великорусские рабочие, полные чувства национальной гордости, хотим во что бы то ни стало свободной и независимой, самостоятельной, демократической, республиканской, гордой Великороссии, строящей свои отношения к соседям на человеческом принципе равенства, а не на унижающем великую нацию крепостническом принципе привилегий» (т. 26, с. 108). Сочетание анафоры с параллелизмом и антитезой находим в статье «Советская власть и положение женщины»:

Не может быть, нет и не будет «равенства» угнетенных с угнетателями, эксплуатируемых с эксплуататорами. Не может быть, нет и не будет настоящей «свободы», пока нет свободы для женщины от привилегий по закону в пользу мужчины, свободы для рабочего от ига капитала, свободы для трудящегося крестьянина от ига капиталиста, помещика, купца (т. 39, с. 286).

Читая этот раздел нашей работы, вы, мои юные друзья, имели возможность еще и еще раз убедиться в богатстве и разнообразии стилистических ресурсов русского языка, его образных средств. Но, как гласит французская поговорка, нередко получаются «хлопоты от богатства», т. е. неумение разумно пользоваться им. В печати не так уж редко встречается такое использование изобразительно-выразительных средств языка, которое приводит к результатам, прямо противоположным тем, которых ожидает автор: вместо образности, призванной усилить выразительность текста, создается впечатление искусственности, нарочитости, неправдоподобия.

В одной газетной статье было напечатано: «Но как бы ни злобствовали офашистившиеся вояки за рубежом, как бы ни бряцали они атомными и водородными бомбами, — дело мира победит». Не говоря уже о сомнительном неологизме «офашистившиеся», следует указать на неуместность употребления в данном контексте выражения «бряцать атомными и водородными бомбами»: ведь бряцать в прямом смысле обозначает «издавать металлические звуки ударами твердых предметов»; в переносном смысле сочетание бряцать оружием обозначает «грозить войной». Автор, очевидно, имел в виду это второе значение, но не учел, что атомные и водородные бомбы мало пригодны для того, чтобы ими «бряцали».

Другой пример: «Хищные акулы империализма и колониализма охватили своими лапами многие страны, которые они пытаются удержать в колониальном рабстве». Все, казалось бы, на месте, но суть в том, что у акул никаких лап нет, и метафора получилась неудачная.

Учитывая подобные случаи, нелишне вспомнить совет А. П. Чехова не злоупотреблять эпитетами-прилагательными и распространить этот совет на использование изобразительно-выразительных средств языка вообще: не увлекайтесь ими, а тот их запас, которым вы владеете, расходуйте экономно и разумно.

На этом можно было бы поставить точку, порекомендовав вам, мои читатели, больше внимания уделять литературному оформлению своих работ, и тогда в них все реже будут встречаться выведенные рукой преподавателя подчеркивания не только одной или двумя прямыми чертами — символ орфографического и пунктуационного неблагополучия, но и линиями волнистыми, указывающие на стилистические (речевые) ошибки. Но… есть еще одна область, миновать которую мы не можем: это область устно-разговорной речи.

Было бы попыткой с негодными средствами желание дать на этих страницах описание всех особенностей разговорной речи, представляющей собой своеобразную систему, существующую параллельно с книжной речью в пределах общенационального языка. Один французский ученый, по-видимому, справедливо заявлял, что «мы никогда не говорим так, как пишем, и редко пишем так, как говорим». А известный английский писатель Б. Шоу утверждал, что «есть пятьдесят способов сказать «да« и пятьсот способов сказать «нет« и только один способ это написать». Так или иначе, но противопоставление двух форм языка, устной и письменной, имеет достаточные основания.

Однако нет необходимости останавливаться на особенностях повседневно-обиходной речи: вы ею, надо полагать, свободно владеете. Разговор может идти о другом — о нормах литературного ударения и произношения, без соблюдения которых не приходится говорить о речи грамотной в полном смысле этого слова.