Занимательная стилистика - Голуб И.Б., Розенталь Д.Э. 1988

Полночной порою в болотной глуши чуть слышно, бесшумно шуршат камыши (Звукопись)

Поэты часто стараются в звучании стиха передать «музыку» жизни, реальные «голоса» природы. Вам не кажется, что в нашем заглавии (это двустишие из стихотворения К.Д. Бальмонта «Камыши») доносится «шепот» сухих листьев этих болотных растений?

Художники слова давно заметили, что повторение шипящих звуков в русском языке напоминает шум, шуршание, тихие шорохи ветвей… Во всяком случае, так нам кажется.

Конечно, чтобы услышать в поэзии эти «волшебные звуки», нужно обладать воображением, потому что звучание речи не может с абсолютной точностью повторять реальные «голоса» из мира вещей, животных, растений. Но язык выработал свои приемы для отражения этих слуховых впечатлений.

Среди хорошо известных нам слов есть особые — звукоподражательные, они обозначают различные звучания:шуршать, хрустеть, тикать, булькать, цокать, шипеть, чирикать, каркатьи т. п. Мы часто употребляем их без особого стилистического задания. Однако эти же слова используют писатели, чтобы воссоздать те или иные звуки:тихострунное треньканье балалайки(Н.В. Гоголь);и хруст песка, и храп коня(А. Блок); слуховые впечатления:зенькал звоночек и тарабарил с деревьями гром(А. Белый). Фонетическую выразительность звукоподражательных слов можно усилить, подбирая созвучные им другие слова:Довольный праздничным обедом, сосед сопит перед соседом(А.С. Пушкин);Вот дождик вкрадчиво прокрапал(А. Твардовский);Морозом выпитые лужи хрустят и хрупки, как хрусталь(И. Северянин).

При столь искусном фонетическом подборе лексики мы можем уловить «звуковые образы», которые создает поэт «музыкой слов». Однако напрашивается вопрос: а не помешает ли это благозвучию речи? Ведь в ней повторяются созвучия, слоги.

Опасения напрасны: если поэт «рисует звуками» какую-то картину, их перекличка эстетически оправдана. Кстати, М. Горький учил молодых писателей избегать шипящих звуков лишь там, где «они не звукоподражательны». Если же поэт обращается к звукописи как к стилистическому приему, стараясь придать речи особую фонетическую выразительность, то повторение гласных, согласных становится сильным источником образности. В этом случае, чем больше звуков вовлекается в «перекличку», тем лучше: поэтические строки с яркими звуковыми повторами приносят наибольшее удовлетворение нашему эстетическому чувству.

Поэты знают этот секрет восприятия стихов и подбирают слова, сходные в фонетическом отношении. Вспомним знаменитые строки из «Евгения Онегина»:В райке нетерпеливо плещут, И, взвившись, занавес шумит; А Петербург неугомонный уж барабаном пробужден.Или из лирики С. Есенина:Гой ты, Русь моя родная! Хаты — в ризах образа. Не видать конца и края. Только синь сосет глаза…

Достичь такой гармонии не просто, и поэты много трудятся, работая над фоникой, т. е. звуковой организацией речи. Об этом можно судить, изучая их черновики. Например, рукописи А.С. Пушкина отразили его стилистическую правку, свидетельствующую о неустанном поиске поэтом наиболее яркого звукового выражения мысли. Сравните:

Чего же добиваются поэты, неустанно шлифуя фонику? Ведь далеко не всегда звуковые повторы в этих случаях продиктованы звукоподражанием. Действительно, искусная фонетическая организация речи не обязательно бывает обусловлена конкретной задачей: передать какие-то реальные звуковые впечатления. Поэта часто увлекает просто красота звучания речи, в которой гармонически повторяются музыкальные созвучия. Вслушайтесь в эту «музыку»:У Черного моря чинара стоит молодая…(М.Ю. Лермонтов);Белая береза под моим окном Принакрылась снегом, точно серебром(С. Есенин). Разве вам не нравятся эти красивые звуковые повторы?

Есть целая наука об искусстве звуковой организации стиха, описание различных «узоров» из повторяющихся звуков, которыми можно украсить поэтическую речь. Простейшие из них —аллитерация, то есть повторение согласных, иассонанс — повторение гласных. Попробуйте узнать их в таких, например, хорошо известных отрывках:Быстро лечу я по рельсам чугунным, Думаю думу свою.(Н.А. Некрасов);Задремали звезды золотые, Задрожало зеркало затона…(С. Есенин).

Ассонанс науособенно заметен в конце приведенного отрывка из «Железной дороги» Н.А. Некрасова (у-у-у-у); а у С. Есенина аллитерацию назтрудно не увидеть, потому что этот звук начинает каждое слово (это тоже стилистический прием —единоначатие, илианафора).

Иногда поэт настолько увлекается звуковой инструментовкой (ассонансами, аллитерациями), что использует только слова определенного звучания. Такова, например, фоника стихотворения К.Д. Бальмонта «Челн томленья»:

Вечер. Взморье. Вздохи ветра.
Величавый возглас волн.
Близко буря. В берег бьется
Чуждый чарам черный челн.
Чуждый чистым чарам счастья.
Челн томленья, челн тревог
Бросил берег, бьется с бурей.
Ищет светлых снов чертог.

Хотя автору и нельзя отказать в мастерстве, но подобная звуковая организация речи не может не казаться искусственной, а всякое насилие над языком наносит ущерб художественной форме: «игра в звуки» нас отвлекает, и мы не можем серьезно углубиться в содержание произведения.

Владимир Маяковский иронизировал по поводу звукописи в поэзии Бальмонта и вскоре после выхода в свет сборника его стихов написал на «Камыши» пародию, в которой аллитерации нашобыгрываются в шутливых строчках:

«Пустяк у Оки»:…Нежно говорил ей — мы у реки шли камышами: Слышите: шуршат камыши у Оки. Будто наполнена Ока мышами…

С.Я. Маршак еще более резко осмеял поэта, преувеличивающего значение звукописи, в эпиграмме:

Без музыки не может жить Парнас.
Но музыка в твоем стихотворенье
Так вылезла наружу, напоказ.
Как сахар прошлогоднего варенья.

Из этого, конечно, не следует, что всякое обращение к звукописи рискованно для поэта. Искусство совершенного звукового выражения мысли заслуживает и внимания, и вдумчивого анализа. Большие поэты всегда старались подкрепить звукописью образность речи, придать особую убедительность описанию, усилить эмоциональность лирических строк. Не случайно в высокохудожественных произведениях особенно выразительно звучание наиболее совершенных отрывков. Вспомним «Евгения Онегина». Кто не восхищался гармонией в таких, например, описаниях:

Настанет ночь; луна обходит
Дозором дальний свод небес,
И соловей во мгле древес
Напевы звучные заводит…

Укажите в этих строчках повторяющиеся звуки, и вы увидите замечательные аллитерации, ассонансы. Ими поэт выделяет наиболее важные для него слова, усиливает их звучание. Разве можно этого не заметить в таких, например, строчках:Ей рано нравились романы;Как он язвительно злословил;И раб судьбу благословил;Почтил он прах патриархальный;Чья благосклонная рука потреплет лавры старика?

В таких случаях звукопись выполняет важную смысловую функцию: она помогает нам расставить логические акценты. Этот секрет фоники знают все поэты, не только А.С. Пушкин. Обратимся к другим авторам.

Как усиливают звуковые повторы идейно важные слова, например, в речи жены декабриста княгини Трубецкой в поэме Н.А. Некрасова «Русские женщины»:Нет! Я не жалкая раба, Я женщина, жена! Пускай горька моя судьба — Я буду ей верна!А вот другой отрывок из этого же произведения, где звукопись подчеркивает образность речи:Байкал. Переправа — и холод такой, Что слезы в глазах замерзали…

Не думайте, что тонкости звуковой организации речи были доступны лишь поэтам прошлого века, которых мы так часто цитируем. Художники слова, отразившие в стихах бурные события нашей революционной эпохи, проявляли не меньший интерес к звукописи. Правда, они искали в ней новые выразительные возможности.

Владимир Маяковский особенно любил резкие, жесткие созвучия. Кто не помнит знаменитые строки из его поэмы «Во весь голос»:

Рабочего громады класса враг —
Он враг и мой, отъявленный и давний.
Велели нам идти под красный флаг
года труда и дни недоеданий.

Выразительность слов, скрепленных звукописью, Маяковский подчеркивал и графически, располагая стихи «лесенкой».

Пролетарский поэт, боровшийся с «гладкосочинительством», сознательно подчеркивал звуковой инструментовкой непоэтические, грубые слова:

Мой стих трудом громаду лет прорвет
и явится весомо, грубо, зримо,
как в наши дни вошел водопровод,
сработанный еще рабами Рима.

Глубоко заблуждаются те, кто думает, что «неэстетические» созвучия в поэзии В. Маяковского были следствием пренебрежения к стилю. Поэт много работал над языком своих произведений, и такой звуковой подбор слов отвечал его художественной установке.

У современных советских поэтов звукопись остается таким же благодатным источником выразительности речи. Высокохудожественным образцом гармонического слияния звука и слова может быть поэзия А.Т. Твардовского. Приведем только один пример тонкой звукописи в его описании сенокоса. Обратите внимание на ассонансы и аллитерации в этих стихах и посмотрите, каких звуков старается не употреблять поэт, изображая «музыку» работы косарей:

Покос высокий, как постель,
Ложился, взбитый пышно,
И непросохший сонный шмель
В покосе пел чуть слышно.
И с мягким махом тяжело
Косье в руках скрипело.
И солнце жгло.
И дело шло,
И все, казалось, пело:
Коси, коса,
Пока роса,
Роса долой —
И мы домой.