Грамматическое учение о слове - В.В. Виноградов 1986

Части речи
Имя существительное
Взаимодействие грамматики и лексики - Взаимодействие грамматических и лексических значений в структуре имени существительного

Все конструктивные формы имени существительного — формы рода, числа и падежа — основаны на взаимопроникновении грамматических элементов и лексических значений. В имени существительном грамматика не подчиняет себе лексику целиком, а вступает с ней в тесное взаимодействие, как бы не преодолевая сопротивление материала и не вполне его "формализуя". Поэтому-то и развитие аналитических отношений здесь встречает наиболее сильное и упорное противодействие в старой системе синтетического строя. "Формы словоизменения" у имен существительных впаяны в их словообразовательную, лексическую структуру. Обилие суффиксов вполне гармонирует с предметно-смысловым многообразием категории имен существительных. Многие из суффиксов имен существительных носят на себе резкий отпечаток предметности (ср.: -фил, -фоб, -ман, -вод, -вед, -носец, -изм, -ист; "ягодный" русск. суффикс -ик(а) и т. п.). Все это делает имена существительные не только вещественно-логическим стержнем всех классов слов-названий, но и опорой большей части синтаксических конструкций.

1 Правда, А. А. Шахматов оговаривается, что "некоторые из относящихся сюда суффиксов могут образовывать и такие слова, которые нельзя не признать особыми от простых словами ввиду их соответствия другим реальным представлениям" (94), например котенок; ср.: часть — частица; глаз — глазок, знак — значок и т. п. Акад. А. И. Соболевский считал все имена увеличительные, уменьшительные, ласкательные и т. п. не формами производящего слова, а самостоятельными словами: "Разница между именами простыми и именами увеличительными и т. д. не синтаксическая и уже, конечно, не морфологическая, а лексикальная" (95).

2 Морфология уменьшительных суффиксов в славянских языках исследована проф. А. Беличем в работе "Zur Entwicklungsgeschichte der slavischen Deminutiv und Amplificativ-suffixe" (98).

3 Еще Г. Павский отметил, что свобода переходить в уменьшительные имена посредством -ок и -ик принадлежит основам, оканчивающимся на все согласные, кроме г, к, х, ш, ж, щ, ч и ц. Если производящая основа оканчивается на г, к, х, то уменьшительные образуются посредством суффикса -ок, -ек (с чередованием к — ч, г — ж, х — ш): грешок, человечек, рожок и т. п. Если же производящее слово оканчивается на ж, жд, ш, щ, ч, а также ц, которое замещается через ч, то образующим суффиксом является -ик: мячик, шалашик, пальчик и т. п. (100).

4 Известно, что в приказном канцелярском языке почти до конца XVIII — начала XIX в. имена существительные на -ние, образованные от переходных глаголов, могли сочетаться с винительным падежом прямого объекта ("об убиении купчиху Васильеву").

5 Ср. замечание Потебни о переходе отвлеченности в собирательность: "...чтобы качественность могла перейти в собирательность, нужно применение имени качества ко многим однородным особям, которые должны быть действительными, а не мнимыми субстанциями... где это особенно удобно и часто, там значение качественности совсем заслоняется значением собирательности..." (109).

6 Совсем обособлены и лексикализованы: прозвище, сокровище, устар. рубище, поприще.

7 Уменьшительные формы от имен существительных среднего рода с основой на -г, -к, -х, -ц образуются только при посредстве суффикса -к(о) [а не -ц(е)]: ушко, яичко, лычко и т. п.

8 Ср. замечание Г. Павского о формах среднего рода на -ышко и -ишко: "В подобно-звучных окончаниях -ышко и -ишко различие ударений так важно, что в случае недостатка гласной перед -ышко вносится беглое о для составления нового слога, который бы принял ударение" (110).

9 Если имена существительные на -ец произведены от основы имени прилагательного или глагола, то соответствующее слово, обозначающее женщину, имеет суффикс -иц(а): красавец — красавица; ленивец — ленивица и т. п. Если же обозначение лица произведено от основы имени существительного, например: партиец, ленинец, комсомолец, то соотносительное слово женского рода образуется посредством суффикса -к(а): партийка, комсомолка и т. п.

10 Ср. замечание А. Шемшурина, свидетельствующее о продуктивности суффикса -их(а) в этой функции: "Разве образованные чуждаются вставить в свою разговорную речь иногда: "попадьиха", "профессориха" и т. п. Разве словообразование по этому примеру обозначает изобретение "новых слов" и забвение "попадьи" и "профессорши"?" (115).

11 Проф. А. Белич почему-то связывал с этим суффиксом уменьшительное значение. А. А. Потебня находил, что -ух(а) "в нынешнем состоянии языка приводится в связь с nomina agentis на -ун" (116).

12 Характерно недифференцированное описание значений этого суффикса в старых грамматиках: "Много женских имен с окончанием -ина, и значение их разнообразно: они означают единицу вещей дробимых, деревья и кустарники, кожу и мясо животных, качество, действие и явление вещей, совокупность: градина, малина, говядина, новина, дружина" (118).

13 Очень интересен такой пример: Н. П. Некрасов в своей работе "О значении форм русского глагола" написал: "Наш язык вообще не любит отвлеченщины" (118)а. А. А. Потебня возражал: "Было бы свидетельством нелюбви и неспособности русского народа к умственным усилиям, если бы точно русский язык не любил отвлеченности, к которой Некрасов, по-видимому, питает презрение ("отвлеченщина!")" (119).

14 Некоторые слова этой группы имеют параллельные формы с суффиксом -ин(а): толстота — толщина; высота — вышина; широта — ширина и т. п. Значение суффикса -от(а) более абстрактно и более качественно.

15 Ср. замечание Г. Павского: "Когда -ота появляется при глагольных корнях, тогда им означается действие и явление почти всегда болезненное" (120).

16 О дифференциации суффиксов -ушк(а), -юшк(а) и -ушк(а), -юшк(а) см. у Г. Павского (121).

17 Слова на -н(я) образуют уменьшительно-ласкательные формы с помощью суффикса -к-; причем н обычно отвердевает (кроме деревенька): песенка, спаленка, вишенка, басенка. Но ср. также: милостынька (от слов на -ыня).

18 Ср. замечание Г. Павского: "Уменьшительное унизительное окончание может перейти в неунизительное, когда прибавлен будет еще новый уменьшительный суффикс" (122).

19 Еще И. Ф. Калайдович заметил, что "имена отвлеченных предметов в русском языке бывают большею частью женского и среднего родов" (123).

20 Ср. у К. С. Аксакова: "...язык наш, — не признавая большой разности между предметами мужского, женского и среднего рода, как скоро они находятся во множестве, — принял для всех трех родов одно склонение: склонение имен женского рода как самое определенное и богатое" (124).

21 Ценные соображения и замечания, касающиеся истории категории числа в русском языке, можно найти также в работах акад. А. И. Соболевского, особенно в его "Лекциях по истории русского языка". Ср. также его "Русский исторический синтаксис".

22 Ср. замечание Н. Н. Дурново о том, что русскому языку свойственна "тенденция к полному устранению во множественном числе родовых различий, не связанных с категориями одушевленности и неодушевленности или лица и не-лица; различие между мужским и немужским (женским или средним) родом во множественном числе сказывается, но не с достаточной последовательностью и не везде лишь в присвоении genet. plur. на -ов только именам мужского рода" (128).

23 Акад. С. П. Обнорский констатирует широкое распространение -я со второй половины XIX в. и в мягких основах, особенно у слов на -рь, -ль (133).

24 Существительные черт и сосед имеют все формы множественного числа со смягчением конечного согласного основы: черти, соседи.

25 О "семантическом комплексе собирательности" и эволюции этого понятия см. у А. А. Потебни: "Предполагают ли существительные имена качества значение собирательности ?" (137). По-видимому, в древнерусском языке (до XV — XVI вв.) было более ярко выражено различие между двумя соотносительными категориями: 1) единственного-множественного числа и 2) единичности-собирательности. Значения единичности-собирательности могли уметаться в пределах единственного числа и в этом случае дифференцировались здесь посредством разных суффиксов (литвин — Литва; русин — Русь; мордвин — Мордва и т. п.). Понятно отсюда, что слова со значением единичности при наличии соответствующих суффиксов, поддерживающих это значение, не могли развивать сами по себе собирательных значений (ср. старинное немчин при немец). Ср. замечание К. С. Аксакова: "Имя без -ин часто означает и всегда может означать предмет как целый разряд, неопределенный и поэтому имеющий если не собирательный, то родовой характер" (138). Во многих словах собирательные значения были связаны с формами множественного числа, например: дети, люди, гусята, поросята и т. п. Поэтому категория собирательности частично растворяется и в категории множественного числа.

26 Ср., впрочем, в "Крейцеровой сонате" Л. Толстого: "Я слышал, что мои борьбы и страдания утишатся после этого".

27 Ср. также примечание проф. Брандта к переводу "Сравнительной морфологии славянских языков" Ф. Миклошича (М., 1886, вып. 3, с. 412).

28 Указание акад. С. П. Обнорского, что в формах единственного числа слова рукав ударение первоначально было не на окончании (рукав-а), не меняет сути дела по отношению к литературному языку (см.: Именное склонение в современном русском языке, вып. 2).

29 См.: Braun М. Das Kollektivum und das Plurale tantum im Russischen, Leipzig, 1930. М. Braun орудия, приборы, и т. п. отделяет от частей тела в особый разряд. См. рецензию J. F. Lohmann на работу М. Braun в "Zeitschrift f?r slavischen Philologie" (1931, Bd. 8, S. 490 — 494).

30 Но ср. у Достоевского в "Бесах": "Один лишний брызг крови, что для вас может значить?"

31 Зеленя встречается у Тургенева ("Бурмистр", "Смерть"); у Л. Толстого ("Анна Каренина", II, гл. 13; "Война и мир", II, ч. 4, гл. 6 и др.); у Бальмонта ("Жернова"), у Есенина и других писателей.

32 Ср. конфеты (но в единственном числе в фамильярно-разговорной речи чаще конфетка; впрочем, при счете и при официальном обращении, например к продавщице в буфете, употребительнее слово конфета).

33 Ср. также работы Бругмана, Ломана, Стенбока, М. Брауна.

34 Согласно гипотезе С. М. Кульбакина, принятой и развитой С. П. Обнорским, окончание -у у слов мужского рода первоначально было связано с подвижным (т. е. нисходящим) ударением на корне (149).

35 Предлагались и возможны другие объяснения первоначального термина "pt?sis" в применении к формам склонения (см. книгу "Античные теории языка и стиля").

36 Акад. А. И. Соболевский писал в своем "Русском историческом синтаксисе": "Сколько падежей? Ответ на этот вопрос не только труден, но прямо невозможен. Если принять за основание звуковую форму имени... то мы должны будем сказать, что одни имена (например, кость - только с 3 разными звуковыми формами единственного числа) имеют меньше падежей, чем другие... и что число падежей неопределенно. Если же принять за основание грамматическое значение... то мы должны будем насчитать большое количество падежей... Тогда, например, форма хлеба в разных предложениях (я взял себе хлеба, мясо лучше хлеба, мягкость — свойство хлеба) будет представлять 3 падежа: partitivus, ablativus и possessivus" (157).

37 Ср. замечания акад. С. П. Обнорского о том, что большая часть форм родительного падежа множественного числа типа глаз, патрон "употребительна только после числительных или разделительных местоимений и количественных наречий". "Ряд примеров... относится к словам, означающим денежные единицы, или единицы веса, длины и под. <...> В отношении ряда слов, употребляемых в родительном множественного обычно со значением количества, как, например, в именах существительных апельсин, бергамот, гранат... или погон, аксельбант, патрон... и под., или гардемарин, гренадер и т. д., можно думать об отражении на них в образовании формы родительного множественного без флексии аналогичных форм от... слов типа пуд, аршин и под." (165).

38 См. об эволюции значений родительного падежа в работе: De la Grasserie R. De l'ant?riorit? du g?n?tif. P., 1901.

39 В XVIII в. с формой количественно-отделительного падежа грамматисты связывали экспрессивные оттенки: "покажи свою книгу" сказано как бы со властью; "покажи своей книги" — речь учтивее" (Ломоносов. Грамматика. § 503; то же у Барсова (168)).

40 Характерно, что во второй половине XVIII в., в эпоху расширения аналитических конструкций в русском языке, Ломоносов вводит термин предложный падеж вместо старого сказательного.

41 См. мою статью "О грамматической омонимии в современном русском языке" (Русский язык в школе, 1939, № 1).

42 Ср. замечания о функциях предлогов у Миклошича (170).