400 школьных сочинений - Левина Е.В., Комлякова Е.А. 2006

М. Е. Салтыков-Щедрин
Почему Салтыков-Щедрин обратился к жанру сказки?

Одним из тех писателей, которые по достоинству оценили этот, казалось бы, легкий и незамысловатый жанр, был Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Именно в жанре сказки наиболее ярко проявились идейные и художественные особенности щедринской сатиры: ее политическая острота и целеустремленность, беспощадность и глубина гротеска, лукавая искрометность юмора.

В сказках Щедрина перед нами возникают знакомые образы старой России: правители-самодуры (сказки «Бедный волк», «Медведь на воеводстве»), жестокие эксплуататоры («Дикий помещик», «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил»), смирившиеся обыватели («Премудрый пескарь», «Самоотверженный заяц»), беспощадные и тупые властители («Богатырь», «Орел-меценат») и, наконец, образ великого и многострадального русского народа («Коняга», «Баран непомнящий», «Ворон-челобитчик» и многие другие). Маски животных не скрывают истинного лица, сущности этих излюбленных щедринских образов, а, наоборот, подчеркивают и даже обнажают ее.

И не случайно расцвет сказочного жанра приходится у Щедрина на 80-е г. XIX в. Именно в этот период разгула политических страстей в России сатирику приходилось выискивать форму, наиболее удобную для обхода цензуры и вместе с тем наиболее близкую, понятную простому народу.

В сказках Щедрина, как и во всем его творчестве, противостоят две социальные силы: трудовой народ и его эксплуататоры. Народ выступает под масками добрых и беззащитных зверей и птиц, эксплуататоры — в образах хищников. Символом крестьянской России, замученной и обездоленной, является образ Коняги из одноименной сказки.

Почти во всех сказках образ народа-мужика обрисован Щедриным с любовью, дышит несокрушимой мощью, благородством. Мужик честен, прям, добр, необычайно сметлив и умен. Он может все: достать пищу, сшить одежду; он покоряет стихийные силы природы, шутя переплывает «океан-море». И к поработителям своим мужик относится иронично, не теряя чувства собственного достоинства. Генералы из сказки «Как один мужик двух генералов прокормил» выглядят жалкими пигмеями по сравнению с великаном-мужиком.

Для их изображения сатирик использует совсем иные краски. Они «ничего не понимают», они грязны духовно и физически, они трусливы и беспомощны, жадны и глупы. Если подыскивать животные маски, то им как раз подходит маска свиньи.

Все сказки Щедрина подвергались цензурным гонениям и многочисленным переделкам. Многие из них печатались в нелегальных изданиях за границей. Маски животного мира не могли скрыть политического содержания сказок Щедрина. Перенесение человеческих черт и социальных функций на животный мир создавало комический эффект, наглядно обнажало нелепость существующей действительности.

Иногда Щедрин, взяв традиционные сказочные образы, даже и не пытается ввести их в сказочную обстановку или использовать сказочные приемы. Устами героев сказки он прямо излагает свое представление о социальной действительности.

Язык щедринских сказок глубоко народен, близок к русскому фольклору. Сатирик использует не только традиционные сказочные приемы, образы, но и пословицы, поговорки, присказки: «Не давши слова — крепись, а давши — держись!», «Уши выше лба не растут», «Моя хата с краю», «Простота хуже воровства». Диалог действующих лиц красочен, речь рисует конкретный социальный тип: властного, грубого орла, прекраснодушного карася-идеалиста, беспутную канарейку, трусливого зайца и так далее. У персонажей, олицетворяющих трудовой народ, язык особый. Их речь естественна, умна, лаконична. Это речь человека, а не маски, не куклы. Им свойствен глубокий лиризм, слова их идут от страдающего и доброго сердца.

«Сказки» Щедрина в миниатюре содержат в себе проблемы и образы всего творчества великого сатирика. Если бы, кроме «Сказок», Щедрин ничего не написал, то и они одни дали бы ему право на бессмертие. Из тридцати двух сказок Щедрина двадцать девять написаны им в последнее десятилетие его жизни, и лишь только три сказки созданы в 1869 году. Таким образом, именно этот жанр как бы подводит итог сорокалетней творческой деятельности писателя.