О чем речь - Ирина Левонтина 2016

О лирике и прочих пустяках
Это ли не цель?

В комментариях к колонкам мне часто пишут что-то вроде: ну да, ударение раньше другое было или там значение слова — но суть-то дела от этого не меняется! Не знаю, какой там людям надо сути, меня лично завораживает сама эта переливчатая, струящаяся ткань языка. Мне бы понять — откуда приходят слова и куда деваются, почему изменяются речевые обыкновения. Это ли, как говорится, не цель?

Да и просто — мне интересно обнаруживать крошечные и позабытые эпизоды из жизни языка. Мелкотемье, как раньше говорили. Зато спасем для вечности. Кто-то скажет, что вся эта ерунда недостойна вечности. А ничего, пусть будет.

И потом — разве можем мы знать наверняка, что окажется важным и ценным для будущих поколений? Я тут была в Ярославле. Именно там в свое время был найден рукописный сборник, в который входил список «Слова о полку Игореве». Разглядывая в тамошнем музее так называемый «Екатерининский список», сделанный для Екатерины II, я думала вот о чем. Как известно, найденный (ну, или как-то еще раздобытый) Мусиным-Пушкиным документ сгорел во время пожара в 1812 году, и нам остались от него лишь первое издание и пара таких списков. Но в них текст не воспроизводится точно, там он разделен на слова, поправлены «ошибки», непонятные слова поняты по мере возможности. В первом издании даже название изменено. Копировальной техники тогда не было, и никому даже в голову не пришло заставить переписчика изготовить список, максимально приближенный к исходному тексту, со всеми ошибками, помарками, повреждениями текста, а желательно и с начертаниями букв. Могли ли тогдашние любители древностей думать, как счастливы были бы современные ученые увидеть эти ошибки-помарки, каким бесценным источником стала бы такая копия! Да и споров о подлинности «Слова» тогда было бы намного меньше.

Так что не будем пренебрегать «неважным».

Например, я как-то услышала по телевизору фразу: «Вспоминаю, как в 70-е годы выходили на улицу, чтобы прокричать: «Свободу Áнжеле Дэвис!«» А я вот вспоминаю, что Анжéла произносили тогда вроде с ударением на втором слоге… Я начала размышлять, и в моих воспоминаниях вариант с ударением на первом слоге относился к чуть более позднему времени. Я хорошо помню эти выкрики: «Свободу Анжéле Дэвис!» и потом «Свободу Луису Корвалану!». Сейчас-то «Википедия», кстати, дает вариант Áнжела. Но тогда, в начале 70-х? Как говорили по телевизору? Как говорили в народе? Я стала всех спрашивать, все помнили по-разному. Потом мне напомнили песню Высоцкого «Жертва телевидения» (1972), про которую я, к стыду моему, забыла:

Ну а потом на закрытой, на даче, где, к сожаленью, навязчивый сервис, я и в бреду всё смотрел передачи, всё заступался за Анджелу Дэвис…

(написание — Анжела или Анджела — это отдельный вопрос). Значит, вариант с ударением на первом слоге существовал уже тогда. Я не знала (была все же тогда младшей школьницей), что народ слагал матерные частушки про Анжелу Дэвис (в одной она рифмовалась с джинсами «Левис»). Там-то, конечно, была Анжела: такое ударение гораздо удобнее для двусложного размера. А вот интересно: если про прическу, говорил ли кто-нибудь прическа «Анжела Дэвис»? Мне это трудно себе представить. Кстати, о прическе. Есть еще песня Гарика Сукачева и «Неприкасаемых» «Свободу Анджеле Дэвис!», там такой текст:

Таких, брат, ребят не найдешь
Я искал, но уже не надеюсь
Он носил платформяк под коричневый клеш
И прическу «Анжела Дэвис»
Свободу Анжеле Дэвис!
От Анжелы Дэвис руки!

Вот тут, например, можно послушать: http://player.mycrealife.ru/track/ioy^45_β493^237. Там интересно: в строчке «Свободу Анжеле Дэвис» ударение, естественно, на втором слоге, но и в строчке «От Анжелы Дэвис руки!», где стихотворный размер требует ударения на первом, тем не менее, тоже скорей на втором. Но дальше там ударение разное. То есть, видимо, первоначально было колебание между более официальным Анжела и более народным Анжела. Теперь Анжела победила, поскольку в последнее время усилилось влияние английского языка на русский. Ну в этом конкретном контексте победила. Так-то русских девочек называют Анжелами.

И возвращаясь к прическе. С прической и сейчас, наверно, будет Анжйла. Такое бывает. Вот, например, раньше было принято ударение Ньютун, а сейчас установилось ударение Ньютон, более близкое к языку-источнику. Соответственно, мы говорим «бином Ньютона». Но в булгаковском контексте кажется естественным сказать: «Подумаешь, бинóм Ньютóна!»

Или еще одна история про ударения. Как вы, наверно, знаете, в слове баловаться правильное ударение — на третий слог (баловбться). Так говорят словари, учебники и пособия по культуре речи. А ударение ббловаться помечается как «не рек.». Это, правда, очень распространенная ошибка. Все помнят мультфильм про Карлсона, где он голосом В. Ливанова говорит: «Я шалю, то есть бáлуюсь». В слове шалю, кстати, первый гласный он произносит на старый манер, примерно как шэлю или шылю. Так вот. Бблуюсь, конечно, неправильно. Но во фразе «Я не курю, а так, балуюсь» произнести балэюсь кажется мне странным. Может быть, наметилось такое распределение ударений по значениям? В словарях про это пока ничего нет, посмотрим, как будут развиваться события.

А еще меня всегда интриговала конкуренция ударений в названии государства Израиль — в русском языке, разумеется. Я помню, что среди людей старшего поколения многие произносили Израъль. Вот, кстати, пример из «Зеленого шатра» (2011) Л. Улицкой, где героя вызывают на Лубянку и некий капитан говорит:

— Словом, не стану от вас скрывать, пришло вам с семьей приглашение из государства… — тут он сделал многозначительную паузу, прочистил горло и выговорил с отвращением: — Израиль. — Ударение он ставил на второе «и», и получалось зловеще.

Это ударение, конечно, социально маркировано. То ли как знак речи сотрудников «органов» или номенклатуры.

То ли как простонародное. Тут, кстати, тоже вспоминается частушка, которая начинается со слов «Надоело жить в Рязани» и в которой Израи́ль рифмуется с кадриль. Но, с другой стороны, в русском языке было имя Изрáиль, полно Изрáилей и людей с отчеством Изрáилевич, и ударение всегда было на «а». Откуда же это ударение на последний слог в названии государства? Можно только предположить, что под влиянием ударения в иврите. Может, от военных и дипломатов, которые налаживали дружбу с новоиспеченным государством, еще не зная, что скоро мировой сионизм окажется чуть не главным врагом? От них подхватили партийные пропагандисты. Интеллигенция же предпочитала ударение Изрáиль, хоть оно и дальше от иврита. Оно и победило. Помните, кстати, такую героическую песню, которая заканчивалась словами:

Эта песня сложилась в народе
Пой, гори, до конца догорай
Парня этого звали Володя
Он сегодня уехал в Израиль.

(1969; http://akkord-guitar.ru/1886-akvariumkommunisty-malchishku-poymali.html)

В общем, все это ужасно интересно и очень плохо восстановимо.