Русский со словарем - Ирина Левонтина 2016

Переводимость
Отторжение или присвоение

Недавно произошла забавная история. Власти Чувашии предложили отказаться от слова о’кей, поскольку англицизмы коверкают и обедняют русскую речь. «Мы решили заменить английское слово о’кей на добро. Будем бороться за чистоту и красоту русского языка», — заявила министр культуры Чувашии Наталья Володина. Слово о’кей действительно очень распространилось в последнее время, хотя словарями пока плохо фиксируется, даже всякими там словарями языковых изменений. Да и с написанием полный разнобой. В практике сейчас распространено слитное написание, однако словари дают написание через апостроф, а Русский орфографический словарь РАН разрешает два написания — через апостроф и через дефис. Ну, апостроф — ладно, это традиционное написание, но не спрашивайте меня, почему надо писать о-кей через дефис, если слово диджей тот же словарь требует писать слитно. Ведь слова эти построены совершенно одинаково — состоят из двух английских названий букв. Ну, это я так, кстати.

В сообщениях о чувашской акции внедрение зловредного окея в русский язык связывается с sms-сообщениями: для краткости, мол, и журналисты ссылаются при этом на каких-то безымянных лингвистов.

Наверно, это очень молодые журналисты и лингвисты. Вот, например: ««Окей!» — весело сказал Михайлыч» (В. Шукшин. «Калина красная», 1973). Конечно, попадалось это слово и раньше, но долгое время оно сохраняло в русском языке американский колорит: «Потом он сказал «окей», похлопал растерявшегося Колумба по бархатной, расшитой галунами спине, потряс его руку и ушел» (И. Ильф, Е. Петров. «Колумб причаливает к берегу», 1936). Сейчас слово о’кей, конечно, русским языком вполне освоено, даже и ласкательное появилось от него — океюшки — особенно популярное у русских американцев. А среди молодежи распространены и варианты ок [ок] и окэ́.

Вообще-то совершенно нормально, что новые заимствования встречают сопротивление какой-то части общества: это создает некий фильтр, препятствующий проникновению в язык совсем уж пустых и ненужных слов. Но если слово приживается, — значит, не такое уж оно пустое и ненужное.

Но интереснее тут другое. Довольно часто встречаются и попытки сознательно внедрить или реанимировать какое-нибудь слово — в духе Солженицына или Эпштейна. Нечасто, но они бывают успешными. Да чего там, известен случай реанимации целого языка, а не то что одного слова.

В начале перестройки было много разговоров о том, что хорошо бы восстановить обращения сударь и сударыня. В принципе, в этом не было ничего невозможного.

Ведь в русском языке в тот момент имелась, да и сейчас остается, лакуна: к незнакомому человеку обратиться невозможно никак. Если, конечно, вы не готовы говорить: «Мужчина, вы выходите на следующей?», или «Женщина, вы перчатку уронили», или «Дама, передайте, пожалуйста, за билетик». И если вы не привязаны к ретрообращению товарищ. Не в смысле, Товарищ, верь, а в смысле Товарищ, позвольте пройти. В общем, как это ни грустно, мы вынуждены вместо обращения говорить Извините или как-то еще изворачиваться. Не оказалось тогда политической воли. Чистый Грибоедов:

«…Ужли сударыня!!» — забормотал мне кто-то…

Вообразите, тут у всех

На мой же счет поднялся смех.

«Сударыня! Ха! ха! ха! ха! прекрасно!

Сударыня! Ха! ха! ха! ха! ужасно!!»

Так вот, что касается предложения использовать слово добро для выражения согласия, тут все не так просто.

С одной стороны, действительно, пушкинская золотая рыбка сказала старику: «Не печалься, ступай себе с богом! Добро! Будет старуха царицей!» Но в устах более поздних ораторов это… нет-нет, это возможно, я так и слышу воображаемый разговор двух партийных или советских начальников среднего звена: «Ты, Петр Иваныч…» — «Ты, Николай Палыч…» — «Ну, добро». Но не могу представить себе никого из моих знакомых, произносящих это. Немного по-другому, но тоже социально окрашено и слово лады. Добро звучит солидно, веско, лады — по-комсомольски бодренько. А то еще есть задушевное ладушки. Помните, как у Галича в «Красном треугольнике»:

И с улыбкой говорит товарищ Грошева:

— Схлопотал он строгача — ну и ладушки,

Помиритесь вы теперь по-хорошему!

По-моему, Галич тут, по своему обыкновению, очень стилистически точен. Можно вспоминать и дальше: есть и другие близкие по смыслу выражения.

Где-то в позднесоветской литературе упоминаются женщины, которые вместо да задорно отвечали Есть такое дело! Это был, конечно, особый социально-поколенческий тип. А кто-то из блогеров предложил чувашским языкотворцам заменить о’кей не словом добро, а словом хао.

Так что пусть уж золотая рыбка останется при своем добре, товарищ Грошева при своих ладушках, а новый русский носитель позитивного мышления — при своем окее. Лады?