Русский со словарем - Ирина Левонтина 2016

Словарный диктант
Сверстницы в колготках

Зашла я тут недавно в супермаркет. Ну, покидала в корзинку какой-то еды и еще кое-что по мелочи, встала в очередь в кассу. Стою, думаю о своем. Очнулась, а очередь моя давно подошла, молоденькая кассирша все уже пересчитала, только на дне корзинки лежат детские колготки. Кассирша колотит в отчаянии по клавишам своего кассового компьютера, а на экране снова и снова загорается надпись: «Товар не найден». Очередь волнуется. Я пригляделась, а она, оказывается, написала: кАлготки. Вот компьютер и не находил товар.

Из этой истории можно, конечно, вывести субъективно мне приятную мораль: знание орфографии все еще кое-где у нас порой не совсем бесполезно. Но я бы не стала преувеличивать.

Когда моя подруга Лена Вигдорова, услышав мой рассказ, назидательно произнесла: «Вот! Нужен курс русского языка для продавцов», я пораженчески ответила, что, пожалуй, проще в кассовую программу ввести возможность поиска с опечаткой, как это сделано во многих искалках.

А потом я задумалась вот о чем: почему, собственно, слово колготки пишется через о? Происхождение его хорошо известно. Это слово, заимствованное из чешского (по-чешски kalhoty — штаны) и пришедшее в русский язык вместе с самим предметом на рубеже 50-х и 60-х годов XX века.

Замечательно при этом, что в русском языке есть старое, у Даля отмеченное слово колготиться (и его производные — колгота, колготной). Даже трудно поверить, что между этими словами нет связи.

Действительно, натягивание колготок утром спросонья на сонного и мягкого со сна ребенка — это ли не яркий пример колготы?

Даже те, кто знает про чешское происхождение, часто думают, что это, мол, конечно, заимствование, но корень-то, наверно, общий, славянский. А вот и нет! В чешский это слово пришло из итальянского — от слова, обозначающего род обуви. Сам корень, между прочим, хорошо нам известен по слову Калигула. Этот римский император провел свое детство в военных лагерях, так как его мать постоянно сопровождала своего мужа Германика. Прозвище Калигула значит Сапожок — уменьшительное от caliga (название солдатской обуви). Такое имя дали ему солдаты, видимо, умиленные видом ребенка в военной одежде и обуви. А вот к французскому culotte, известному всем по слову санкюлоты («бесштанники») и связанному с латинским culus — «зад», колготки, вопреки моей первоначальной гипотезе, отношения не имеют.

Так вот. Те, кто пережил пришествие колготок, помнят это очень хорошо. Девочек чудное изобретение спасало от вечного страха сверкнуть из-под короткого форменного платья полоской голого тела над чулками или — того хуже — уродливыми теплыми штанами.

Сначала о колготках ходили слухи: «Ты представляешь, как удобно, штанишки прямо с чулочками».

Лена Вигдорова точно помнит, что в 1961 году, когда она училась в первом классе, у одной девочки из их класса были колготки — предмет всеобщей зависти. Две пары. К концу первого класса они совсем истерлись, мама девочки их штопала, а потом и надставляла. Но уж ко второму классу, в 1962 году, пара колготок появилась и у самой Лены. И это было счастье.

Подобные воспоминания есть у многих женщин. В литературном проекте Екатерины Деготь «Память тела. Нижнее белье советской эпохи» есть рассказ одной из участниц о ярчайшем воспоминании детства — чешских колготках.

Она ежедневно любовалась упаковкой, на которой было написано «Детские чулковые рейтузы». И по-чешски kalhoty.

Тогдашний директор «Детского мира» в одном из интервью говорил о том, что закупки колготок и обуви в свое время изрядно поддержали экономику братской Чехословакии. Через какое-то время колготки стала производить и советская легкая промышленность. Ну и пошло-поехало. Окраска бежевых колготок Тушинской чулочной фабрики в экзотические цвета и борьба со стрелками при помощи лака для ногтей — это уже мои личные воспоминания. Кстати, А. Вознесенский в поэтическом сборнике, вышедшем в 1976 году, упоминает «нашу сверстницу в колготках» — воспринимая колготки как самую яркую примету своей современницы.

Итак, вернемся к слову. Как мы видим, импортируя колготки, пуристически настроенная советская власть сначала не собиралась импортировать и слово.

Но чулковые рейтузы не имели шансов выжить. Это неуклюжее обозначение, видимо, было вытеснено неофициальным наименованием колготки.

Отсюда и написание. Судя по всему, слово какое-то время бытовало как неформальное устное обозначение в околоторговой среде, а уж потом было зафиксировано на бумаге. О вместо а в нем появилось в соответствии с некоторыми внутриязыковыми закономерностями, а возможно, и под влиянием глагола колготиться. Все это произошло, по-видимому, еще до массового выброса колготок на советские прилавки. И вот почему я так думаю.

В том же разговоре Лена Вигдорова поделилась со мной еще одним детским воспоминанием. У них дома шел ожесточенный спор: где ставить ударение в слове колготки. Победила точка зрения, которой придерживались, в частности, писательницы Фрида Вигдорова и И. Грекова, — что надо говорить с ударением на последнем слоге — колготки́. Поскольку коготки́, а также чулки́ и носки́. Лена помнит, как папа сказал, что уж если Фрида так считает, то и он будет говорить колготки́. Что до ударения, то я спросила об этом у Андрея Анатольевича Зализняка. Он сказал, что прав народ, а не интеллигенция.

Не буду сейчас воспроизводить все акцентологические рассуждения, но суть в том, что именно вариант колгóтки, колгóток, а не вариант колготки́, колготкóв соответствует тенденциям оформления обозначений парных предметов в русском языке.

У меня нет сведений, распространилось ли произношение с ударением на последнем слоге сколько-нибудь широко или осталось в пределах нескольких московских семей, но во всяком случае оно не закрепилось и не оставило следов в словарях (даже с пометой «не рек.»). Однако сама возможность подобной дискуссии говорит о том, что многие люди узнавали слово колготки сначала написанным — скорее всего, на ценнике.