Русская литература. Просто о важном. Стили, направления и течения - Егор Сартаков 2019

Ф.М. Достоевский, Братья Карамазовы: Роман о любви к жизни

В конце XIX века в России атеизм стал господствующей идеологией. Но это не помешало Достоевскому написать роман, который выступает в защиту христианства. Как писателю удалось справиться с неразрушимыми аргументами атеистов и при чем здесь выдуманная история о Севилье XV века?

Трибуна для атеистов

Достоевский жил в эпоху, когда модно было объявлять себя атеистом. Бог считался пережитком на пути к прогрессу. При этом итоговый для Достоевского роман «Братья Карамазовы» – гениальная попытка создать апологию Богу в атеистическом обществе. Для публикации такого романа в обществе с атеистическими настроениями нужно было мужество.

Достоевский озвучивает в романе самые существенные доводы атеистической идеологии, на которые иногда нечего возразить и служителям церкви. Автор романа писал по этому поводу: «Мерзавцы дразнили меня необразованною и ретроградною верою в Бога. Этим олухам и не снилось такой силы отрицания Бога, какое положено в Инквизиторе и в предшествующей главе, которому ответом служит весь роман. Не как дурак же (фанатик) я верую в Бога».

Теоретиком атеизма, героем, приводящим самые существенные доводы против существования Бога, в романе стал Иван Карамазов. Главная претензия, которую бросает Иван Создателю, – существование в мире детских страданий. Как может Бог допустить страдания безвинных детей?

В разговоре с младшим братом Алешей Иван рассказывает ужасные истории истязаний детей. Например, образованные родители все никак не могли приучить свою пятилетнюю дочь проситься ночью в туалет, ребенок просто не просыпался. В качестве наказания «в холод, в мороз запирали ее на всю ночь в отхожее место, и за то, что она не просилась ночью (как будто пятилетний ребенок, спящий своим ангельским крепким сном, еще может в эти лета научиться проситься), – за это обмазывали ей все лицо ее калом и заставляли ее есть этот кал, и это мать, мать заставляла!». И подобное допускает Бог? «И эта мать могла спать, когда ночью слышались стоны бедного ребеночка, запертого в подлом месте!»

Или другая история, о которой Иван прочитал в журнале. Русский помещик в начале XIX века приказал затравить восьмилетнего крепостного мальчика собаками, когда узнал, что тот случайно зашиб ногу одной из них. А в это время мать мальчика должна была наблюдать за страданиями сына: «Затравил в глазах матери, и псы растерзали ребенка в клочки!..»

Претензии Ивана предъявлены не Творцу, а тому, как несправедливо Он создал этот мир: «Я не Бога не принимаю, пойми ты это, я мира, им созданного. ‹…› я только билет ему почтительнейше возвращаю». Аргументы Ивана очень весомые, просто так от них не отмахнешься. Когда он спрашивает своего религиозно настроенного брата, что делать с родителями, которые истязают детей, тот не задумываясь отвечает: «Расстрелять! – тихо проговорил Алеша, с бледною, перекосившеюся какою-то улыбкой подняв взор на брата».

Иван не может простить таких мучителей и спрашивает брата, кто бы смог. Алеша отвечает: «Но существо это есть, и оно может все простить, всех и вся и за все, потому что само отдало неповинную кровь свою за всех и за все». Иисус Христос может простить всех.

Легенда о Великом инквизиторе

И тогда Иван рассказывает сочиненную им легенду о Великом инквизиторе. Это одна из двух кульминаций романа, важная для понимания взглядов Достоевского и его героев. Действие происходит в XV веке в испанской Севилье, когда инквизиция во имя Христа преследовала и уничтожала любое инакомыслие. В это время произошло второе пришествие, в Севилью попал Христос. Он вновь в человеческом обличье, ничего не говоря, просто проходит по улицам города и наблюдает костры с еретиками, которых сжигают во имя Его: «Он молча проходит среди их с тихою улыбкой бесконечного сострадания. Солнце любви горит в его сердце, лучи Света, Просвещения и Силы текут из очей его и, изливаясь на людей, сотрясают их сердца ответною любовью. Он простирает к ним руки, благословляет их, и от прикосновения к нему, даже лишь к одеждам его, исходит целящая сила».

Все поняли, что он – Иисус. По приказу кардинала Христа арестовали, а ночью Инквизитор пришел к Нему в камеру, объяснив, что знает, Кто перед ним. Но Инквизитор должен Его казнить. Казнить Того, во имя Кого он проповедует. В этот период церковь уже была организована как государство и любые отступления от предписанных канонов должны быть наказаны.

Проповедь Свободы и Любви, которую принес Иисус, в XV веке не нужна. Людям, уверен Инквизитор, опасно давать свободу, их нужно держать в крепком кулаке. В государстве великого Инквизитора правящая элита избавляет людей от «великой заботы и страшных теперешних мук решения личного и свободного». Отказавшись от права «личного и свободного» выбора, а значит, и от ответственности, человек вполне закономерно лишается и других видов свободы – социальной и частной жизни. «Мы будем позволять, – говорит великий Инквизитор, – или запрещать им жить с их женами и любовницами, иметь или не иметь детей – все судя по их послушанию – и они будут нам покоряться с весельем и радостью».

Часто говорят, что в данном случае Достоевский имел в виду именно католическую церковь, которая якобы отошла от живой проповеди Христа. Едва ли с этим можно согласиться. Скорее прав был русский философ Н.А. Бердяев, полагавший «католическое обличье легенды» «второстепенным» и считавший, что «“Великий Инквизитор” – мировое начало, принимающее самые разнообразные формы, по видимости самые противоположные…».

С точки зрения великого Инквизитора, люди будут счастливы, только если ими управлять, создавать специальные механизмы (главный из которых – государство) для функционирования человеческого общества. Достоевский же, вполне в духе своего века считавший свободу высшей духовной ценностью, полагал, что счастливым может стать только по-настоящему свободный человек. И живым воплощением этой свободы и является Христос, потому что до него у человечества были боги, которым приносили дары, в том числе из самих людей, а Иисус сам принял мученическую смерть на кресте ради спасения человечества. Это поступок свободной любви. Поэтому цивилизация великого Инквизитора имеет к подлинному Христу такое же отношение, как цивилизация социалистов-революционеров.

Достоевский этим романом критикует как консерваторов, так и радикалов. Одни хотят сохранить неизменным прошлое, другие видят идеал спасения только в создании неизменного будущего. Не случайно многие консерваторы увидели в Христе Ивана Карамазова некую безжизненную фигуру. «Ведь я, признаюсь, хотя и не совсем на стороне Инквизиторов, но уж, конечно, и не на стороне того безжизненно-всепрощающего Христа, которого сочинил Достоевский», – писал консервативный философ К.Н. Леонтьев своему корреспонденту. То есть что-то в образе Инквизитора его привлекает.

Поучение Зосимы

И всей этой квазихристианской истории противопоставлена в романе вторая кульминация – поучение старца Зосимы. Он чувствует приближающуюся смерть и произносит проповедь полной и глубокой любви ко всему творению вокруг, убеждая в благости жизни, в том, что жизнь прекрасна и «главная ошибка людей состоит в том, что они забыли об этом». С точки зрения Зосимы, первопричиной зла всегда является ложь, а страх перед грехом делает невозможной борьбу со злом.

В романе показана эволюция Зосимы, его путь к Богу. В двадцать пять лет молодой офицер Зиновий, как тогда звали Зосиму, устраивает дуэль с помещиком, за которого вышла замуж его возлюбленная. Накануне он избивает своего денщика, крепостного крестьянина. Но утром офицер чувствует «стыд и греховность своей души» из-за случая с денщиком, который даже не пытался защищаться. Зиновий «бросается на постель, закрывает лицо руками и плачет навзрыд». Он вдруг понимает, что жил в безрадостном мире, игнорируя прекрасный мир вокруг себя. Зиновий вспоминает слова умершего брата Маркела о том, что «всякий пред всеми за всех виноват, не знают только этого люди, а если б узнали – сейчас был бы рай». Именно это приводит его в монастырь.

Получается, что, по мысли Зосимы (и Достоевского вместе с ним), если каждый будет чувствовать свою вину перед каждым, наступит счастье и радость. Так человечество сможет побороть уныние, а в конечном счете и смерть. Ведь смерть самого Зосимы, описанная в романе, только подтверждает его теорию. Зосима принимает смерть, как святой:

«…тихо опустился с кресла на пол и стал на колени, затем склонился лицом вниз к земле, распростер свои руки и, как бы в радостном восторге, целуя землю и молясь (как сам учил), тихо и радостно отдал душу Богу».

Это высшее доказательство подлинности слов Зосимы – учителя и проповедника: «как сам учил», так и умер. Смертью своей засвидетельствовал истину своей веры.

Истина, которой научил своей жизнью Зосима Алешу, сформулирована юношей так: «Я думаю, что все должны прежде всего на свете жизнь полюбить». И добавляет: «Непременно так, полюбить прежде логики, как ты говоришь, непременно чтобы прежде логики, и тогда только я и смысл пойму».

Алеша предлагает любить саму жизнь, а не те удовольствия, которые она приносит. И в этом смысле из всего семейства Карамазовых только Алеша и Иван любят жизнь, в то время как Митя и Федор Павлович – ее удовольствия, они сладострастники. Жизнелюбцам Карамазовым противопоставлен в романе Смердяков – типичный некрофил, то есть любящий смерть (по этимологии этого слова). Неслучайно у него скопческая физиономия, намекающая на холодность к женщинам. Его подсознательно влечет к смерти. Например, ребенком «он очень любил вешать кошек и потом хоронить их с церемонией». Необыкновенная брезгливость, нелюдимость Смердякова, его невосприимчивость к поэзии, презрение к родине – все это разные штрихи целостного портрета некрофила. И его самоубийство, несомненно, обусловлено пониженным чувством жизни.

В глазах Достоевского любовь к жизни дает человеку энергию, движущую им на трудном пути постижения смысла жизни. Она – основа, сила жизни. Смысл рождается благодаря любви, а любовь через смысл обретает свою высшую, подлинную форму. Только людям, любящим жизнь, может открыться ее высший смысл.

В «Братьях Карамазовых» Достоевский дал атеистам возможность высказать самые справедливые претензии к христианству, с которыми сложно спорить. И вместо спора предложил более действенное решение разногласий: искренне, по-христиански полюбить жизнь. На примере Мити и Федора Карамазовых он показал, что бывает, если вместо жизни любить только ее удовольствия. А Смердяков получился воплощением смерти.