Звуковой строй современного русского языка - Л. В. Бондарко 1977

Звуковая система русского языка
Фонемная классификация звуков речи носителями языка

Мы рассмотрели основные причины изменений звуков речи в русском языке и увидели, что «один и тот же» звук и с артикуляционной, и с акустической точки зрения может иметь очень разнообразные характеристики. Такая фонетическая вариативность звуковых единиц должна затруднять людям, пользующимся звуковым языком, возможность узнавать, какие два или три зву­ка — «одно и то же» (например, т), а какие нет.

Невозможно предположить, что, слыша все звуковое многообразие родной речи, человек «узнает» каждую реализацию звука отдельно. Безусловно, такое «узнава­ние» возможно лишь при условии, что носитель языка производит некоторую классификацию услышанного. Мы видели, что эта классификация не может опираться на артикуляционные или акустические свойства звуковых единиц, ибо они-то и являются изменчивыми. Остается предположить, что при «узнавании» Звуков человек пользуется классификацией, основанной на функциональных свойствах звуковых единиц.

Такую классификацию мы можем назвать фонем­ной, ибо именно фонема является функциональной еди­ницей, используемой человеком, владеющим звуковым языком. Конечно, каждый говорящий не только не про­водит сознательно фонемный анализ услышанного, он даже и не подозревает о существовании такой единицы, как фонема, но в практике языкового общения выраба­тываются механизмы фонемной классификации.

Различные ученые по-разному определяют и коли­чество фонем в русском языке (известен, например, ста­рый спор о том, являются ли гласные и и ы разными функциональными единицами или реализуют одну фо­нему), и фонемный состав" слова (например, по-разному решают вопрос о том, одинаковые ли гласные фонемы в словах вода, дрова или разные). Каждый из подходов, к фонеме базируется на определенных лингвистических соображениях. Мы не будем вдаваться в существо этих разногласий и надеемся, что весь материал, изложен­ный в этом пособии, поможет читателю при выборе собственной позиции. Рассмотрим здесь самые общие! свойства фонемы, которые считают важными представителями разных направлений.

Фонема — минимальная звуковая единица, используемая в языке для образования значимых единиц Ц для их различения. В речи фонема представлена всегда, в виде своих оттенков, аллофонов, одни из которых меньше зависят от окружающих звуков, другие — больше. Первые называют основными аллофо­нами, вторые — комбинаторными или пози­ционными. При описании фонемы как функциональ­ной единицы, желая дать ее «портрет», называют обыч­но ее основной аллофон: мы говорим о фонеме [а], [о], [у] и т. д., называя эти фонемы звучанием данного гласного в изолированном положении.

Когда говорят о функциональных свойствах фонем, имеют в виду их способность образовывать и различать звуковые оболочки значимых единиц — слов, морфем (см. с. 7). Описание любой звуковой системы с точки зрения ее функциональных характеристик проводится, как правило, путем проверки этой способности. Так, в русском языке различают перечисленные в § 2 и 3 этой главы гласные и согласные фонемы, поскольку каждая из них способна участвовать в реализации слов или морфем. На основании этих данных мы можем устано­вить инвентарь фонем русского языка.

Рассмотрим, как поступает человек, носитель рус­ского языка, когда он пользуется звуковой речью, каково должно быть его языковое поведение, чтобы эта речь была действительно наилучшим (оптимальным, как те­перь говорят) способом передачи и приема информа­ции.

Итак, у носителя русского языка имеется инвентарь фонем, который сложился в результате овладения всей системой языка, а не только звуковой его стороной. Каждая из фонем «записана» в его языковой памяти. Если человеку нужно что-то произнести, то он должен представить себе, какую именно последовательность фонем он должен реализовать, затем «отдать команду» произносительным органам, которые превращают в зву­чащую речь эту фонемную модель1. Если носитель рус­ского языка слышит звучащую речь, он должен пред­ставить ее в виде последовательности фонем, т. е. пре­образовать разнообразные акустические характеристики услышанного, свести их к возможностям имеющегося в его распоряжении фонемного инвентаря. При этом такое преобразование должно происходить мгновенно, иначе само общение при помощи звучащей речи станет невозможным. Следовательно, очень многие акустические различия носитель русского языка должен не замечать, пренебрегать ими. С другой стороны, для правильного опознания всех элементов в услышанной речевой! последовательности он должен иметь строгие правила! соотношения всех возможных звучаний с определенными элементами фонемного инвентаря.

1 Напомним еще раз, что эти операции совершаются не путем сознательного управления артикуляционными органами, а на уровне механизмов, т. е. полностью отработанных и автоматизированных навыков

Можно представить себе два способа классификации, опознания фонемной принадлежности звука, которыми могут пользоваться носители языка.

Первый способ назовем условно способом эталонного описания. Носитель русского языка при эталонном описании, услышав тот или иной звук речи, сравнивает его звучание с теми эталонными звучаниями, которые он хранит в своей языковой памяти. Услышанный звук должен идентифицироваться с тем эталоном, с которым он совпадает по своим характеристикам.

Однако мы уже знаем, что каждая фонема представлена в речи целым рядом сильно отличающихся звуков.! Если признать, что за эталон человек принимает изолированное произнесение гласного или согласного, то ясно, что очень многие звуки не будут совпадать ни с каким! эталоном или окажутся «похожими» на два или даже три эталона.

Второй способ — это классификация по признакам. В отличие от эталонного описания классификация по признакам не предполагает полного совпадения звука с его эталоном — важно лишь, чтобы у всех аллофонов одной фонемы были общие признаки, отличающие эти аллофоны от аллофонов других фонем.

О сущности таких признаков писал известный линг­вист первой половины XX в. Н. С. Трубецкой, различая фонологически существенные и фонологически несущественные признаки: «...каждый звук содержит ряд акустико-артикуляторных признаков, отличаясь от любого другого звука не всеми этими признаками, a лишь некоторыми из них... Звуки участвуют в фонологических (смыслоразличительных) оппозициях лишь благодаря своим фонологически существенным признакам…»1.

1 Трубецкой Н. С. Основы фонологии. М., 1960, с. 44—46

Если допустить, что носители языка действительно определяют фонемную принадлежность звука по признакам, то необходимо выяснить, какие же характеристики признаков при этом существенны.

Будем считать, что с функциональной, языковой точки зрения фонологические признаки — это те общие свойства, которые присутствуют во всех аллофонах одной фонемы (и на основе их мы узнаем тот или иной аллофон как реализацию определенной фонемы) и отличают эти аллофоны от аллофонов других фонем. Эти признаки, существенные для русских гласных и согласных фонем, уже перечислены в начале главы (см. § 2 и 3). Можно представить себе процедуру опознания любой звуковой цепочки как последовательности фонем в виде определения фонологически существенных признаков, представленных в этой звуковой цепочке. Например, в словах садовод и обмануть в безударных слогах представлены гласные, которые фонетически обозначаются как ъ и ʌ. Каковы их акустические характеристики, уже было сказано в § 11. При восприятии и фонемной интерпретации услышанного носитель русского языка отвлекается от звукового многообразия всех этих гласных и принимает решение о том, какая именно фонема здесь представлена. В каждом из этих гласных артикуляционно и акустически присутствуют признаки неогубленного гласного непереднего ряда неверхнего подъёма — этих признаков достаточно, чтобы классифицировать данный гласный как фонему [а]. Заметим, что в данном случае носитель языка поступает не так, как поступает исследователь-лингвист, если этот последний базируется только на способности фонемы различать морфемы: в словах садовод и водяной с теоретической точки зрения может идти разговор о двух разных фонемах, представленных одним звуком (о фонеме [а] и фонеме [о]. Для носителя же языка здесь разные звуки представляют одну фонему.

Таким образом, любой носитель языка производит сложную обработку услышанного звучания, приводя разнообразные характеристики комбинаторных и позиционных аллофонов в соответствие с имеющимся в его распоряжении фонемным инвентарем. Однако встречаются случаи, когда собственных характеристик звука может оказаться недостаточно для его фонемной идентификации. Мы уже говорили о том, что безударный а, например, во втором предударном слоге может произноситься и звучать как довольно закрытый гласный, очень похожий на ы. Оказывается, что и в этих случаях носители русского языка успешно справляются с задачей фонемной идентификации, поскольку они «умеют» делать поправку и учитывать место гласного по отношению к ударению при определении признаков, существенных для этого гласного: в словах сорока и сыроват гласные во втором предударном слоге хорошо различаются, потому что, несмотря на значительную закрытость ъ, он всё же остается более открытым, чем ы в соответствующей фонетической позиции. Таким образом, при опознании звуковой последовательности носитель русского языка не только использует фонемный инвентарь и проводит фонемную классификацию услышанного, но еще и «знает» определенные правила изменения звуков в разных фонетических позициях и «учитывает» эти правила при фонемной классификации.

Говоря о процессе восприятия речи, нельзя обойти молчанием и еще несколько очень важных моментов.

Уже говорилось о том, что между артикуляционными и акустическими характеристиками звука речи могут существовать известные противоречия. Так, при артикуляции некоторых мягких согласных акустический эффект от поднятия средней части языка к твердому нёбу может быть минимальным или вообще отсутствовать. Но ведь в инвентаре согласных мягкие являются самостоятельными единицами, и их необходимо надежно отличать от твердых согласных. Как же поступают в этом случае носители русского языка? Оказывается, что для того, чтобы узнать, какой согласный — мягкий или твердый — был произнесён, они анализируют не звучание этого согласного, а звучание соседнего гласного: как мы уже знаем, любой гласный, следующий за мягким согласным, начинается с и-образного участка. Вот это и-образное начало используется носителями русского языка для определения мягкости согласного, предшествующего гласному. Механизм этот настолько закрепился, что можно даже «обмануть» испытуемого: если к мягкому согласному, мягкость которого хорошо выражена и артикуляционно, и акустически (например, к согласному с из слога ся), добавить1 гласный без и-образного начала, то такой согласный будет воспринят как твердый; и на­оборот, если к твердому согласному добавить гласный с u-образным переходом, то такой согласный восприни­мается как мягкий.

1 Из магнитной записи слога ся выделяется мягкий согласный, переписывается на чистую ленту, потом из слога са выделяется глас­ный и переписывается следом за мягким с'.

Множество фактов, получаемых при анализе восприя­тия, говорит о том, что фонетический слух носителей языка не только успешно классифицирует звуковое многообразие, упорядочивая его в виде фонемных кате­горий, но и использует наиболее надежные признаки для фонемной идентификации звуков, даже если эти при­знаки проявляются не на самом идентифицируемом зву­ке, а на соседнем.

Особенности восприятия звуковых единиц обусловле­ны еще одним важным фактором, а именно тем, что в обычных условиях человек слушает и опознает связную речь. Это обстоятельство приводит к тому, что собствен­ные фонетические характеристики отдельных звуков мо­гут стать «ненужными», «лишними» — смысловой кон­текст достаточен для опознания всего высказывания. С таким явлением мы встречаемся в русском языке, когда рассматриваем характеристики морфологически нагруженных звуков или последовательностей звуков. Примером тому могут служить заударные флексии (добрая — доброе, синяя — синее, судачит — судачат, Поле — у Поли и т. д.). Казалось бы, что эти флексии, являясь показателями форм имени и глагола, должны особенно четко произноситься и хорошо различаться при восприятии. Существует даже, мнение, что заударные Гласные во флексиях не редуцируются так сильно, как обычно редуцируются другие заударные гласные. Однако опыты, в которых исследовалось восприятие слов с за­ударными флексиями, показали, что испытуемые прак­тически не различают формы добрая — доброе или Поле — у Поли и т. д., если эти слова воспринимающий слышит вне контекста. Если же имеется осмысленный контекст, то именно он и определяет, что опознают испытуемые: одно и то же слово доброе опознавалось как форма среднего рода, если к нему на магнитной ленте подклеивали слово дело, и как форма женского рода, если добавлялось слово душа. Аналогичные результаты' были получены и для всех других слов.

Фонетические характеристики как бы «уступают» более сильному фактору языка — смысловому, и восприя­тие подчиняется тому, что диктует общий смысл. С этим же явлением мы сталкиваемся и в другом случае, когда фонемная интерпретация гласного зависит от условий, в которых происходит восприятие. Приведем пример. Был получен искусственный синтезированный гласный, который по частотам формант совпадал с естественным гласным и. Когда этот гласный предъявляли группе ис­пытуемых — носителей русского языка,— все они опозна­вали его как русский и. Затем этот гласный был помещен в окружение согласных т'— ш, щ — т, т' — ф; все испы­туемые опознали полученные сочетания как слова тишь,, щит, тиф; когда же этот согласный был помещен в окружение других согласных: п' — ч, ст' — п, то все испытуе­мые опознали эти сочетания как слова печь, степь. Таким образом, один и тот же звук получает разную фонемную интерпретацию в зависимости от того, какое слово «по­лучается» в результате этой интерпретации. Более того один и тот же синтезированный гласный, помещенный в один и тот же звуковой контекст — п' — т' — восприни­мался то как и, то как е, в зависимости от соседнего слова: жадно пить, но громко петь. Эти опыты показыва­ют двустороннюю связь между фонемой как минималь­ной звуковой единицей, участвующей в построении сло­ва, и самим словом: фонемная сущность гласного вы­водится не только на основании его собственных звуко­вых характеристик, а на основе анализа целого слова и — шире — всего значения того высказывания, в пределах которого реализуется слово.

Все сказанное об особенностях восприятия звуков носителями русского языка позволяет сделать следую­щие выводы:

1. Фонема является реальной единицей, существую­щей в языковом сознании носителей языка, и использу­ется носителями языка для классификации и опознания того звукового множества, которое представлено в речи.

Таким образом, много разных по своим артикуляционно-акустическим свойствам звуков могут быть представите­лями одной фонемы (например, разные — ъ, л, а — реа­лизуют одну фонему [а]).

2. При опознании звуковой последовательности про­исходит фонемная идентификация услышанного на осно­ве использования фонологически существенных призна­ков, причем признаки фонемы могут по времени прояв­ления в речи не совпадать с реализацией данной фонемы.

3. Сами звуковые характеристики недостаточны для фонемной идентификации, и носители языка используют также правила модификации звуков в соответствующих позициях. «Знание» этих правил вырабатывается в про­цессе овладения родным языком.

4. Фонемная идентификация звука может определять­ся не только и не столько его собственными фонетиче­скими свойствами, сколько «выводиться» под влиянием более высоких языковых уровней. Так, один и тот же гласный может быть опознан и как и, и как е в зависи­мости от смыслового контекста.

5. Зависимость фонемной интерпретации звуков от грамматического и лексического значения слова или сло­восочетания, которая наблюдается при восприятии, де­лает понятной фонетическую вариативность звуков речи: ведь опознание смысла высказывания в конечном счете возможно и при очень значительных модификациях некоторых элементов слова (например, безударных глас­ных). Такая компенсация недостаточности фонетической информации за счет смысловой избыточности приводит и к большим возможностям артикуляционной вариативно­сти звучащей речи.

6. Между фонемной интерпретацией, производимой носителями русского языка при восприятии речи, и фо­немной интерпретацией, производимой лингвистом, есть общие точки, однако есть и существенные различия. Раз­ные звуки носитель русского языка может воспринимать как реализации одной фонемы (ъ, л, а), однако эти разные звуки должны обладать общими признаками (все они — гласные непереднего ряда, неогубленные и макси­мально низкого подъема по сравнению со всеми «не а»). При лингвистическом анализе может оказаться, что од­на фонема реализуется в звуках, имеющих разные при­знаки: так, если мы считаем, что в слове вода [вяда] в

безударном слоге гласный л — реализация фонемы [о]', то выходит, что огубленная фонема среднего подъема реализуется в виде неогубленного гласного нижнего подъема.

С другой стороны, мы убедились; что один и тот же звук может получать разную фонемную интерпретацию при восприятии — это наблюдается в тех случаях, когда смысловой контекст, являясь более сильным языковым фактором, «навязывает» то или иное фонемное решение. При лингвистическом анализе также возможна неоднозначная фонемная интерпретация одного и того же глас* ного: л в слове трава [трлва] — реализация фонемы [а], л в слове дрова [дрлва]—реализация фонемы [о], но эта неоднозначность выводится не из характеристик двух данных слов, а из того, какой гласный представлен в сильной позиции, т. е. под ударением — трав, но дров: На эту разницу в интерпретации одного и того же звука носителями языка и лингвистом-исследователем нужно обратить особенное внимание: носитель языка совершает фонемное преобразование слышимой звуковой последо­вательности в реальном масштабе времени, тогда как лингвист ищет оснований для таких фонемных преобра­зований в том, каковы звуковые характеристики данной морфемы в языке.