Говорите правильно. Эстетика речи - Язовицкий Е.В. 1969

Грамматико-стилистические этюды
Второй урок стилистики

В следующий раз, уступая настойчивым просьбам кружковцев, Василий Федорович Грамматика рассказал им еще об одном уроке стилистики, который, по его словам, был намного интереснее и поучительней первого.

— С тех пор, — начал он, —как наш футбольный мяч угодил в окно Ивана Яковлевича, прошло несколько месяцев. За это время мы успели подружиться и полюбить друг друга. Я часто бывал у него дома, ходил с ним в кино, в редакцию журнала, где печатались его статьи, и даже на «охоту» за словарями и справочниками, собирателем которых он был с «незапамятных времен». Однажды, возвратясь из школы, я увидел на столе записку: «Дорогой друг, приходите сегодня вечером ко мне на третий этаж. Есть о чем поговорить. И. Я.». Прочитав записку, я решил, что нашелся еще один диковинный экземпляр, о котором «стоит поговорить». А поскольку такой разговор был всегда интересным, то, наскоро пообедав, я засел за уроки и, покончив с ними, побежал к Стилистике.

— Ага,— сказал он, встретив меня в коридоре, — прибежали. Думали опять находка. Ошибаетесь! На сей раз нечто менее интересное. Входите!

Переступив порог знакомого кабинета, уставленного книжными шкафами, я был крайне удивлен, застав там двух моих сверстников. Они сидели за столом и выжидательно смотрели на Ивана Яковлевича.

— Потерпите, друзья, сейчас все объяснится, — сказал он, проходя в соседнюю комнату.

Я подсел к столу и стал ждать «поворота событий». И они повернулись, да так, что я до сих пор не могу вспомнить об этом без содрогания. Возвратившись в кабинет, Иван Яковлевич сосредоточенно посмотрел на нас и сказал:

— «Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить вам пренеприятное известие...»

— «К нам едет ревизор!» — подхватили мы.

— Нет не ревизор, а более грозное лицо — экзаменатор.

— Ну, это хуже!

— Гораздо хуже. Но ничего не поделаешь, придется отвечать.

— За что отвечать? Мы не грабили купцов, не притесняли чиновников, не истязали унтер-офицерскую вдову!..

— Да, но с русским языком вы обращаетесь ничуть не лучше, чем гоголевский городничий со своими подчиненными.

— Ну это вы уже загибаете, — обиделись мы.

— Во-первых, не загибаю, а, возможно, перебарщиваю, — нахмурился Иван Яковлевич, — а во-вторых, это сейчас выяснится.

— С этими словами он роздал нам «экзаменационные билеты» и стал спрашивать, как на заправском экзамене.

Первым отвечал Леша Веретенников, лучший ученик нашего класса. Вопрос у него был о недостатках и преимуществах причастия. Леша ответил на него сразу, не раздумывая.

— Никаких преимуществ. Только портит и затрудняет речь: ворчащий, кричащий, душераздирающий, читавший, любивший, переставлявший, основывавший. Язык сломаешь! И к тому же отвратительно — одни щи да вши. Недаром Максим Горький высмеивал писателей, употреблявших эти щи да вши столь часто, что они буквально ползали у них на каждой странице. И еще надо сказать...

— Та-та-та, — перебил его Иван Яковлевич, — ваш ответ, молодой человек, делает честь школьной риторике. То, о чем вы говорите, написано даже во многих пособиях по культуре речи. Однако причастие имеет преимущества, перед которыми бледнеют неудобства, связанные с техникой произношения и эстетикой восприятия. Конечно, Максим Горький был прав, выступая против неумеренного и неоправданного употребления действительных причастий настоящего и прошедшего времени. Нравы отчасти и паши стилисты, проповедующие известную еще со времен Ломоносова истину о том, что обороты с причастиями присущи главным образом книжному языку, а определительные придаточные предложения с союзным словом который — языку разговорному. И вместе с тем, если серьезно подойти к этому вопросу, следует признать, что причастия при умелом отборе придают нашей устной и письменной речи особое очарование, в основе которого лежит точность и выразительность определений. Попробуйте-ка, например, заменить причастия союзным словом который в таком отрывке из рассказа Тургенева «Бежин луг»:

«Я кивнул ему головой и пошел восвояси, вдоль задымившейся реки. Не успел я отойти двух верст, как уже полились кругом меня по широкому мокрому лугу, и спереди, по зазеленевшимся холмам, от лесу до лесу, и сзади, по длинной пыльной дороге, по сверкающим, обагренным кустам, и по реке, стыдливо синевшей из-под редеющего тумана, — полились сперва алые, потом красные, золотые потоки молодого, горячего света... Всюду лучистыми алмазами зарделись крупные капли росы; мне навстречу, чистые и ясные, словно тоже обмытые утренней прохладой, принеслись звуки колокола, и вдруг мимо меня, погоняемый знакомыми мальчиками, промчался отдохнувший табун».

— Попробуем, — сказал Леша Веретенников. — Дайте только книгу!

Иван Яковлевич достал с полки книгу, открыл ее на нужной странице и передал Леше. Тот схватил карандаш и через несколько минут прочитал перевод, который заставил нас всех громко смеяться:

«Я кивнул ему головой и пошел восвояси:, вдоль реки, которая задымилась. Не успел я отойти двух верст, как уже полились кругом меня по широкому мокрому лугу, и спереди по холмам, которые зазеленелись, от лесу до лесу, и сзади по длинной пыльной дороге, по кустам, которые сверкали и которые были обагрены, и по реке, которая стыдливо синела из-под тумана, который редел, — полились сперва алые, потом красные, золотые потоки молодого горячего света... Всюду лучистыми алмазами зарделись крупные капли росы; мне навстречу, чистые и ясные, которые словно тоже были: обмыты утренней прохладой, принеслись звуки колокола, и вдруг мимо меня промчался табун, который успел отдохнуть и который был погоняем знакомыми мальчиками».

— Ну вот, — сказал Иван Яковлевич, — Алексей простой заменой причастия союзным словом который учинил в этом прекрасном тургеневском отрывке полный разгром. Исчезло все: и образно-эмоциональная выразительность, и прелесть поэтической мысли, и чудесная музыка.

— Но вы забываете, Иван Яковлевич, что перед нами не разговорная, а художественная речь. Я где-то читал, что писатели и поэты из любой части речи могут сделать шедевр.

— Совершенно верно. То же самое может и должен делать из любой части речи, в том числе и из причастия, каждый оратор, лектор, докладчик.

— И каждый ученик 8-го класса? — ехидно спросил Леша.

— И не только 8-го, но даже 6-го класса,— серьезно сказал Иван Яковлевич. Все зависит от языкового чутья и понимания жанрово-стилистических особенностей высказывания. Литературная речь так же, как и художественная, должна быть точной, ясной, образной, эмоциональной. И здесь ей на помощь приходит любая часть речи, в том числе и причастие, достоинством которого А. С. Пушкин считал выразительную краткость. Во многих случаях причастные обороты предпочтительнее придаточных определительных предложений с союзным словом который. Так, например, в сложных предложениях с последовательным подчинением часто встречается скопление слов который. Единственное спасение от них состоит в замене придаточного определительного причастным оборотом. Несколько дней тому назад мне пришлось сделать замечание одному молодому человеку, любителю придаточных предложений, который умудрился вставить в разговор такую фразу: «Я читаю книги и журналы, которые беру в библиотеке, которая помещается в помещении Дома культуры имени Ленина, который построен в нашем районе».

— И как же вы его поправили? — спросил Леша.

— А вот как: Я читаю книги и журналы, которые беру в библиотеке, помещающейся в Доме культуры, построенном в нашем районе.

— Действительно, — обрадовался Леша. — Это гораздо лучше, молодцы причастия.

— Да... — рассмеялся Иван Яковлевич, — иногда они бывают молодцами, особенно в тех случаях, когда приходится устранять двусмысленности, возникающие в результате возможности двоякого соотнесения союзного слова который с одним из предшествующих ему существительных, например:

«Костюмы к спектаклям, которые были показаны москвичам, произвели сильное впечатление» (показанные); «Приятель моего друга, который был участником гражданской войны, прислал мне настоящую буденовку» (бывший участником); «На арену вышел усатый дрессировщик с огромным медведем, который был послан дирекцией, чтобы сказать школьникам приветственное слово» (надо посланный, иначе выходит, что приветственное слово детям сказал медведь).

— Нечего сказать, ошибочка: медведь — приветственное слово,—рассмеялся Леша Веретенников. — Выходит, что с причастиями надо держать ухо востро.

— Да, пользуясь причастиями и причастными оборотами в устной и письменной речи, надо остерегаться распространенных ошибок, из которых наиболее неприятными являются:

1. Неправильное согласование причастия с поясняемым словом: «В вокальном ансамбле, руководимым учителем пения, занималось 12 человек». Здесь причастие должно быть поставлено, как и поясняемое им слово, в предложном падеже (В вокальном ансамбле, руководимом учителем пения, занималось 12 человек).

2. Причастие страдательного залога так же, как и глагол, от которого оно образовано, должно управляй, существительным. Отсутствие управляемого слова затемняет содержание речи, сообщает ей логическую незавершенность: «Введенные правила намного улучшили дисциплину учащихся»; «Предложенные книги были с удовольствием прочитаны юными читателями». (Необходимо: ...введенные в школе, ...предложенные библиотекарем.)

3. В причастный оборот нельзя включать определяемое существительное: «играющий мальчик в баскетбол», «исполняющий музыкант сонату». Причастный оборот должен предшествовать поясняющему слову или следовать за ним (мальчик, играющий в баскетбол; музыкант, исполняющий сонату).

4. Надо помнить, что причастию свойственны категории залога, времени и вида. В связи с этим нельзя допускать смешения возвратных и невозвратных причастий; надо писать и говорить: трудящиеся массы, смеющиеся дети, увлекающиеся шахматисты, воспламеняющиеся вещества, а не «трудящие массы», «смеющие дети», «увлекающие шахматисты», «воспламеняющие вещества», как это часто бывает. В тех случаях, когда имеется возможность употребления параллельных форм причастия с -ся и без -ся, предпочтение надо отдавать второй форме. Вместо «нарушители правил уличного движения, наказующиеся законом» — ...наказываемые законом, вместо «газеты, распространяющиеся повсеместно» — ...распространяемые повсеместно.

Недопустима неточность в выборе форм времени и вида причастия. Так, например, в предложении «Задание, выполняющееся на прошлой неделе, было гораздо интереснее» — неправильна форма времени причастия. Здесь действие, обозначенное причастием, предшествует действию, на которое указывает глагол-сказуемое. Значит, причастие должно быть поставлено в прошедшем времени (Задание, выполнявшееся па прошлой неделе, было гораздо интереснее).

5. Используя причастные обороты как средство стилистической выразительности, не следует, однако, заменять ими придаточные определительные, присоединяемые к главному предложению посредством союзного слова который в родительном, дательном, творительном и предложном падежах. «Крестьянские дети» Некрасова — прекраснейшее произведение, которому поэт отдал много сил и творческого вдохновения, нельзя: ...«отдавшего ему много сил и творческого вдохновения».

6. Надо помнить еще и о том, что страдательное причастие среднего рода очень редко управляет существительным в винительном падеже и что такие обороты, как «обнаружено ошибку», «рассмотрено жалобу», «проверено план», «ушиблено ногу», «прочитано книгу», недопустимы в литературной речи.

7. И уж конечно, ценя и понимая «изобразительную краткость и выразительность» причастий, пе следует прибегать к неудачным конструкциям со скоплением причастий на -ший и -вший, о чем в свое время предупреждал нас Алексей Максимович Горький и что остроумно высмеял в фельетоне «Суконный язык» писатель В. Ардов: «Лица, ходящие по траве, вырастающей за отделяющей решеткой, ломающейся и вырывающейся гражданами, а также толкающиеся, приставающие к гуляющим, бросающие в пользующихся произрастающими растениями, подставляющие ноги посещающим, плюющие на проходящих и сидящих, пугающие имеющихся детей, ездящие на велосипедах, вводящие животных, загрязняющих и кусающихся, вырывающие цветы и засоряющиеся, являются штрафующимися».

Эта выдержка до того развеселила нас, что экзаменатору пришлось несколько раз ударить рукой по столу, прежде чем перейти к следующему «абитуриенту» — Виктору Козакову, сыну школьного врача, заядлому спорщику и оратору.

— Дайте-ка мне ваш билет,— обратился к нему Иван Яковлевич. — Так!.. Что вы знаете о связках?..

— Вопрос понятен, — перебил его Виктор. — О связках я знаю более чем достаточно. Они у меня, как говорит мама, в печенках сидят. Во-первых, связки надо беречь, постоянно ухаживать за ними, следить, чтобы не было разрыва. Во-вторых, связки требуют систематической тренировки и специальных упражнений на гласных и согласных звуках. В-третьих, качество связок, их постоянная способность к правильному звучанию тесно связаны с дыханием...

— Позвольте,— остановил его Иван Яковлевич, — о чем вы говорите?

— О связках.

— О каких связках?

— О голосовых.

— В таком случае вы не поняли или не прочитали вопроса. Здесь сказано: «Что вы знаете о связках, вернее, о вспомогательных глаголах и о возможности их стилистического использования?»

— Простите,— сконфузился Виктор,— я, действительно, не прочитал до конца. Слово связки меня страшно обрадовало, и я решил, что отвечу на пять с плюсом, если выложу все, что знаю.

— Хорошо, допустим, — рассмеялся Иван Яковлевич, — теперь отвечайте по существу.

— По существу, правильный выбор связок и вспомогательного глагола имеет большое значение для культуры устной и письменной речи. В именном составном сказуемом в качестве связок выступают глаголы быть, стать, становиться, казаться, делаться, являться, оставаться. Роль чистой связки, не имеющей предметного или, как говорят ученые, лексического значения, показывающей только время и наклонение, выполняет глагол быть и в некоторых случаях глагол являться, например: день был на редкость теплый и солнечный; физика является для многих очень сложной и трудной наукой. Другие глаголы, выступающие в роли связки, до сих пор в какой-то мере сохраняют свое лексическое значение. Надо быть очень внимательным и осторожным в обращении с ними, иначе неприятностей не оберешься, особенно, когда имеешь дело с такими специалистами, как вы, Иван Яковлевич. Действительно! Одно дело сказать: ученик был отличником, другое дело сказать: ученик стал отличником, сделаться отличником, оставался отличником. И совсем иное дело сказать: ученик казался отличником. В пособиях по ораторскому искусству и культуре речи говорится, что одни глаголы-связки указывают на возникновение признака или переход в другое состояние: сделаться, становиться, стать; другие — на сохранение прежнего состояния: остаться, оставаться; третьи — на проявление признака: бывать, оказаться, оказываться; четвертые — на признак, определяющий состояние: представляться, казаться, слыть, считаться и т. д.

— Все? — спросил Иван Яковлевич.

— Кажется, все. Больше ничего не могу вспомнить.

— Молодец,— сказал Иван Яковлевич.— Садитесь! Откровенно говоря, зная вашу страсть к ораторскому искусству, я ничего иного и не ожидал. К тому, что вы сказали, мне остается добавить лишь некоторые случаи типичных ошибок, связанных с неправильным выбором связки и формы именной части сказуемого.

Связка есть указывает на настоящее время и сочетается с именной частью сказуемого, то есть с существительным в именительном падеже. В современном языке она употребляется редко, преимущественно в официально деловой речи, когда нужно сформулировать какое-нибудь политическое положение, например: Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны. Не считаясь с этим, мы часто употребляем связку есть при именном сказуемом в других падежных формах: «Отличительная черта героя есть храбрость»; «Своеобразие романа есть наличие в нем большого количества персонажей»; «Развитие туризма в нашей стране есть стремление молодежи к непосредственному общению с природой».

Выбор связки зависит часто от характера и содержания составного сказуемого в целом. Не учитывая этого, многие говорят и пишут: «Из огромного количества стихов, издаваемых ежегодно, лишь некоторые оказываются образцами высокой поэзии» (вместо: становятся образцами...).

Теперь об известном вспомогательном глаголе является. Вы знаете, что я не сторонник дискриминации отдельных слов и словосочетаний русского языка, к какой бы категории они ни принадлежали, даже к штампам и канцеляризмам.

Я вам не раз говорил, что при умелом обращении любое слово, любой оборот могут быть с успехом использованы в речи. Однако что касается является, как сказал бы незадачливый поэт, то тут особый разговор. Этот вспомогательный глагол сделался в последнее время настоящим речевым бедствием. Откройте любое сочинение, или реферат, или заметку, послушайте наших школьных ораторов — и вы буквально задохнетесь от обилия этих является, явилось, может явиться, будет являться и т. п. С этим, конечно, надо бороться и где только можно объяснять, что этот вспомогательный глагол-связка часто оказывается лишним, что нельзя и ненужно, например, говорить и писать «Иванов является опытным водителем»; «Савельева является выдающейся актрисой»!; «Коньки являются полезнейшим видом спорта» вместо: Иванов — опытный водитель; Савельева — выдающаяся актриса; Коньки — полезнейший вид спорта.

— Ну-с, Грамматика,— обратился ко мне Иван Яковлевич,—какой вопрос достался вам?

— К сожалению, диалектизмы, архаизмы, неологизмы и еще какие-то измы.

— Почему же к сожалению?

— Потому что я их не люблю.

— Ай да Грамматика!

— А что Грамматика,— возмутился я.— Перечитайте ее вдоль и поперек и вы этих измов не найдете. И учителя нам про них ничего не говорили.

— Во-первых, не обижайте учителей. Они наверняка вам об этом говорили, если не в курсе русского языка, то в курсе художественной литературы, а во-вторых, когда человек говорит не люблю, значит, он как-то знаком с предметом своей неприязни. Короче говоря, будете вы отвечать или нет?

— Буду, разве только что на «тройку».

— Ну что ж, и тройка неплохая отметка, если она настоящая.

— Как это настоящая? — вмешался в разговор Виктор Козаков.

— А вот как. Когда я учился, а учился я, да будет вам известно, в гимназии, в захудалой провинциальной гимназии, то тройкой там оценивались знания, за которые вы иногда получаете пятерки. Послушаем все же Грамматику, прошу вас!

Делать было нечего, и я стал отвечать. Не помню точно содержание моего ответа, но сказал я примерно следующее.

В состав русского языка наряду с литературным языком входят местные говоры — диалекты, которые служат средством общения для людей, живущих на той или иной определенной территории: кринка — посуда, баитъ — говорить, курень — изба, шлях — дорога, рушник — полотенце. Диалектизмы часто встречаются в устной и письменной речи людей, недостаточно овладевших литературными нормами.

Архаизмами называются устаревшие слова, которые используются так же, как и диалектизмы, в языке художественной литературы для воссоздания характера эпохи, обстановки, быта и языка персонажей: сей — этот; тем паче — тем более; токмо — только; елико возможно — поскольку возможно; злоключение — несчастный случай; внимать — слушать; вседневно — всегда; комедиант — актер; особливо — особенно; сонмище — сборище; поведать — рассказать; челобитная — прошение; пищаль, самопал, мушкет, бердан — виды оружия. Злоупотреблять архаизмами даже в литературных и исторических произведениях — значит показывать отсутствие чувства меры и хорошего вкуса, об этом в свое время говорили В. И. Ленин, Лев Толстой и Максим Горький. Читая рассказы и повести некоторых наших писателей, мы в изобилии встречаем такие архаизмы, которые режут слух: аз, зане, сиречь, летось, зело, вельми, пиша, мня и многие другие.

Отмирание устаревших слов в языке сопровождается возникновением новых слов, неологизмов. Новых слов в язык приходит гораздо больше, чем уходит старых. Этому способствует бурный рост науки, техники, культуры и возникновение новых форм быта и человеческого общежития. С неологизмами происходит интересная вещь. Многие из них возникают в какое-то время, приживаются в языке, а потом вдруг как бы исчезают, уходят в тень. Так, например, многие неологизмы, появившиеся в начале революции (комбед, продразверстка, ячейка, нэп, продналог), успели устареть уже за годы Советской власти. Недолговечными оказались и такие неудачные слова, как шкраб (школьный работник), буржуйка (комнатная печка), распред (распределитель) и др. Словарь русского языка постоянно пополняется неологизмами, активно включающимися в нашу устную и письменную речь: колхозник, пятилетка, вертолет, кинолекторий, таксист, электропуть и многие другие. Иногда сочинением неологизмов занимаются некоторые люди, в том числе и наши старшеклассники, занимаются из озорства, создавая такие речевые нелепости, как: «чудеса геройства», «рецензист», «недовниманне», «подхалимник», «халтурник».

Выпалив все это, я в изнеможении опустился на диван и стал ждать расправы.

— Ну что ж, — сказал Иван Яковлевич, — Грамматика оказался на высоте и не посрамил земли русской, как говорили в старину. Могу поставить ему настоящую тройку,

— Тройку!? — воскликнул Леша Веретенников. — А как же тогда, по-вашему, надо было отвечать, чтобы получить настоящую пятерку?

— Отвечать надо было более точно. И более глубоко.

Я тогда был очень рад этой своей настоящей тройке и

пропустил мимо ушей замечание Ивана Яковлевича, но когда подрос, понял истинный смысл его слов. Говоря о недостаточной точности и глубине моего ответа, он думал с том, что, оценивая диалектизмы, можно было бы сказать о влиянии литературного языка на диалекты, которое распространялось прежде всего по основным, важным для страны путям сообщения: вначале по большим трактам и водным магистралям, позднее — по железным дорогам. Люди, возвращающиеся из города в деревню, становились проводниками литературного языка, в результате чего в современной деревне на одной и той же территории уживаются несколько языковых типов, свойственных, с одной стороны, старшему поколению, которое еще не совсем отошло от традиционного говора, и, с другой стороны, учителям, врачам, агрономам, учащимся средних школ, язык которых приближается к литературному языку или абсолютно сходен с ним. В наше время все более и более сужается круг носителей традиционного диалекта. Но это не мешает широкому взаимодействию между народным языком и языком литературным, определяющему пути дальнейшего обогащения и развития того и другого. Кроме того, Иван Яковлевич думал, наверное, и о том, что, характеризуя архаизмы, можно было бы отметить особенность, благодаря которой они в силу целого ряда общественных условий теряют свою архаичность и начинают употребляться в речи как слова, принадлежащие современной эпохе. Так было, например, в дни Великой Отечественной войны, когда вновь вернулись и приобрели гражданство такие слова, как сержант, ефрейтор, офицер, полковник, генерал, держава и многие другие.

Особенно неточными и неглубокими показались, очевидно, Ивану Яковлевичу мои рассуждения о неологизмах. Я ничего не сказал о том, что история языка пользуется этим термином для характеристики и обогащения словарного состава в отдельные исторические эпохи, вследствие чего мы можем говорить, например, о неологизмах Н. М. Карамзина, М. Е. Салтыкова-Щедрина, В. В. Маяковского, с неологизмах гражданской войны, колхозного строительства и т. д. Мой ответ был бы более глубоким, если бы я мог объяснить, что в научной, производственной, деловой речи неологизмы, войдя в употребление, выполняют в основном номинативную роль, а в художественной речи их использование почти всегда связано с ярко выраженными стилистическими и эстетическими намерениями.