Имена чисел в современном русском языке: семантический, грамматический и функциональный аспекты - Лыков Александр Вадимович 2006

Функционально-семантические особенности количественных числительных в сопоставлении с другими числовыми модификаторами в современном русском языке
Регистровые числительные и счетные существительные

Одна ли тысяча ли, две ли тысячи ли —

тысяча означает, что ты сейчас вдали

от родимого крова, и зараза бессмысленности со слова

перекидывается на цифры; особенно на нули.

И. Бродский.

Вопрос о частеречном статусе числовых лексем тысяча, миллион, миллиард имеет в отечественном языкознании полный спектр возможных решений.

А.А. Реформатский утверждает, что тысяча, миллион не являются числительными потому, что имеют категорию числа: «Такие слова, как тысяча, миллион, миллиард и т. д., — уже не числительные (равно как mille, thousand, Tausend и т. п.). И прежде всего потому, что они могут иметь множественное число» [201, 77].

Авторы Русской грамматики 1982 г. определяют границы класса числительных так, что рассматриваемые словоформы невозможно категорировать как имена числительные: «В особую часть речи — имя числительное — выделяются только те количественные и собирательные слова, которые обладают своими собственными морфологическими признаками, не позволяющими объединить их ни с существительными, ни с прилагательными» [205, 573].

В.В. Виноградов поясняет, что «миллион, миллиард и другие обозначения больших величин не принадлежат к категории числительных» не только по формальным, но и по семантическим основаниям, а именно потому, что они «мыслятся как предметно-собирательные обозначения множества» [47, 237].

Как синкретичные формы, имеющие «двойственную природу», интерпретирует эти единицы Л.Д. Чеснокова [264, 115]. Е.Н. Сидоренко и И. Я. Сидоренко относят слова типа тысяча, миллион к числу контаминантов, классов слов «с набором некоторых дифференциальных признаков двух частей речи» [211, 7], поскольку данные лексемы обладают признаками имен числительных и существительных.

Трудности однозначной частеречной категоризации названий регистровых чисел тысяча, миллион предопределяются противоречиями традиционной классификации частей речи в русском языке, которая не имеет единой точки отсчета (одного основания).

При выделении классических частей речи точкой отсчета является некоторый набор морфосинтаксических параметров в отвлечении от тех лексем, которым могут принадлежать эти параметры как маркеры семантической формы.

В выделении числительных точкой отсчета являются общие семантические функции, объединяющие лексемы в составе парадигмы имен чисел. Далее традиционная грамматика обнаруживает в парадигме названий чисел лексемы, имеющие в КГ различные морфосинтаксические параметры, проводится сопоставление формальных показателей названий чисел с формальными показателями других частей речи. И здесь происходит то, что можно назвать смещением точки отсчета: числительные начинают категорироваться таким образом, как будто имя числительное — это набор морфосинтаксических параметров, маркирующих коммуникативно востребованную семантическую форму для выхода в речь любых в плане содержания лексем. Иначе говоря, делается попытка описать числительные так же, как и классические части речи (существительное, прилагательное, глагол и наречие).

Такое смещение точки отсчета приводит к тому, что наиболее типичный для названий чисел набор морфосинтаксических параметров (при их функционировании в составе КГ) признается маркировкой имени числительного, хотя именно этот набор параметров возник, как было показано, во многом спорадически.

Формы, которые характеризуются другим (периферийным) морфосинтаксисом, относят либо к существительным, либо к прилагательным, к которым эти формы легко присоединяются при классификации частей речи со стороны формально-грамматических признаков. А. А. Реформатский в связи с этим отмечает: «Такие слова, как тысяча, миллион, миллиард и т. д., — уже не числительные (равно как mille, thousand, Tausend и т. п.). И прежде всего потому, что они могут иметь множественное число [201, 77]. В том же направлении рассуждает А. Н. Савченко: «Слова, обозначающие числа, бывают обычно числительными, но могут быть и существительными в зависимости от внешнего оформления. Так, в русском языке слова «пяток», «десяток», «сотня» обозначают те же числа, что и «пять», «десять», «сто», и в предложении могут находиться в таких же отношениях к другим словам, напр., «пяток яиц купили» и «пять яиц купили», «десяток папирос» и «десять папирос», но они являются существительными, потому что имеют соответствующие падежные окончания, категории рода и числа» [208, 62].

Имя существительное, по сути, есть известный отвлеченный набор морфосинтаксических параметров, маркирующий представление сознанием фактов действительности «в их наличии и вне отношения к другим фактам» [256, 114] безотносительно к лексемам, которые получают в речи эти параметры. Если исходить из грамматической формы, то функционирование в речи лексем тысяча, миллион подводится под категорию имен существительных. Но проблема заключается в том, что числительные, как бы ни хотели этого признавать последовательные грамматисты, выделяются на других основаниях. Об этом выразительно и точно сказал М. И. Стеблин-Каменский: «В противоположность тому, что имеет место в отношении существительного, прилагательного, глагола и наречия, числительное осознается как числительное не потому, что ему свойственно особое грамматическое значение "числительности", о котором мы узнаем благодаря его морфологическим и синтаксическим свойствам, являющимся внешним показателем этого грамматического значения, но потому, что оно имеет своим лексическим значением число. Естественно поэтому, что между лексическим значением числительного и его принадлежностью к числительным как части речи не может быть такого противоречия, какое может быть в существительном между его "непредметным" лексическим значением качества, действия, отношения и т.д. и его грамматическим значением "предметности" (например, в словах "доброта", "хождение", "равенство" и т.п.). Числительное — это всегда слово, которое обозначает число. И именно потому, что его значение как части речи есть в то же время его лексическое значение, определить это значение не представляет никакого труда. Оно есть число. Морфологические и синтаксические особенности числительного уже потому не являются показателем грамматического значения данной части речи, что они в нем даже и не обязательны. Слово, обозначающее число, может и не обладать морфологическими или синтаксическими особенностями, отличающими его от существительного или прилагательного» [228, 27]. Формальные показатели, которыми большинство русских числительных отличается от существительных и прилагательных, не выявляют категориального значения числительных (значения абстрактного числа), а лишь регламентируют их синтаксис.

Грамматическая предметность тысяча, миллион не имеет ничего общего с предметностью лексической. В выражениях абстрактного счета все названия абстрактных чисел в равной степени отвлечены от предметности вне зависимости от их морфосинтаксических параметров (к тысяче прибавить один). Особый статус числовых лексем предопределяется тем, что «число не абстрагируется от вещей по типу цвета, веса, твёрдости и не является свойством вещей в том смысле, как эти последние» [249, 66]. Белизна обозначает свойство вне отношения к предмету, которому это свойство может принадлежать, но в сознании — это свойство остается чувственным, осязаемым. Можно себе представить, чем белизна отличается от синевы и в отвлечении от реальных носителей этих свойств. Напротив, мы не можем себе представить тысяча или миллион в отвлечении от тех предметных множеств, которые характеризуются равной этим числам мощностью. Это предопределяет особый формально-семантический статус названий абстрактных чисел вне зависимости от их формальных показателей: существительными являются все реализованные в речи лексемы, с помощью которых факты (в том чисел и свойства) мыслятся в наличии и вне отношения от их носителей. Исключение составляют только имена абстрактных чисел, как названия не просто отвлеченных, но и неосязаемых свойств.

Таким образом, грамматическая предметность индифферентна относительно той лексемы, в которой она реализуется, а лексическая предметность предопределяется логическим содержанием лексемы. В этом смысле, предметно-числовой семантикой обладают собирательные числительные, которые как раз формально маркируются как большинство количественных.

«Разрядное устройство счисления», «изображение числа в системе счисления» и способ представления числа в языке тесно взаимосвязаны [229, 47-49]. Реализация в тысяча, миллион и т. д. полного набора субстантивных категорий функционально поддерживается и является требованием абстрактной счетной системы.

Особый морфосинтаксис регистровых числительных обусловлен тем, что названия регистровых чисел (в современном русском языке — начиная с тысячи) используются еще как названия единиц счета (миллион — это ’миллион элементов «один»’ и ’одна счетная единица, равная миллиону элементарных’). Поэтому регистровые числительные сохраняют генотипические субстантивные показатели и способность выступать в КГ как носители признаков (целая тысяча, весь миллион).

Числительными считают тысяча, миллион, миллиард Н.С. Валгина, М.Ф. Лукин. Аргументы в пользу этой точки зрения состоят в том, что лексемы тысяча, миллион, миллиард в системе исчисления являются уникальными обозначениями соответствующих чисел, заменяются графически (в письменной речи) равнозначными цифрами (тысяча человек — 1000 человек); входят в составные числительные (один миллион рублей) [42, 20].

С другой стороны, нельзя усматривать зависимость между состоянием абстрактной счетной системы и характером частеречной классификации названий чисел, как это делает М. Ф. Лукин: «Если слово тысяча исключить из состава числительных, то счетная система после девятисот девяноста девяти останется без последующей единицы счета, в системе образуется словесный пробел, и т. д. То же самое можно сказать и относительно слов миллион, миллиард и им подобных» [140, 45]. «Русская грамматика» как раз предписывает «исключать» тысяча, миллион «из состава числительных» [205, 573], но счетная система, конечно, никак в связи с этим не страдает.

Интерпретируя морфологические варианты тысячей и тысячью, В.В.Виноградов отмечает, что числовая лексема тысяча занимает промежуточное положение между числительными и существительными, все сильнее втягиваясь «в орбиту имен числительных» [47, 237]. Но в этом случае, например, следовало бы признать, что в словосочетаниях тысячей душ и тысячью душ (-ами) в роли числовых лексем выступают разные части речи (соответственно существительное и числительное): существительное тысяча имеет в твор. ед. окончание — ей, числительное — ью, в первом случае тысяча обозначает «некое собирательное целое» (как десяток, сотня, миллион), а во втором — число (1000) [62, 264-265]. Такая дифференциация лексем неверна хотя бы потому, что форма тысячью, за которой в [62] закрепляется статус числительного, активно и устойчиво используется в нечисловом переносном значении ’много, множество’, в котором она как раз может быть категорирована как существительное:

Снег свистел под тысячью летящих со всех сторон саней (Гоголь).

Ветру не было, и поднимаемая тысячью ног пыль стояла все время над арестантами, двигавшимися по середине улицы (Л. Толстой).

На меня наставлен сумрак ночи

В этом поезде тысячью жизней цвели

Боль разлуки, тревоги любви,

Сила, юность, надежда... В закатной дали

Были дымные тучи в крови. (Блок).

На меня наставлен сумрак ночи

Тысячью биноклей на оси (Пастернак).

Смех еще покалывал Остапа тысячью нарзанных иголочек, а он уже чувствовал себя освеженным и помолодевшим, как человек, прошедший все парикмахерские инстанции: и дружбу с бритвой, и знакомство с ножницами, и одеколонный дождик, и даже причесывание бровей специальной щеточкой (Ильф и Петров).

Вот за это, когда дело открылось, когда какая-то сволочь донесла, Диоклетиан и велел привязать его к дереву и расстрелять тысячью стрел(Дудинцев).

В подземелье застрелят как собаку, а "дело" запрут за тысячью замков (Солженицын).

Очевидно, в метафорических контекстах форма тысячью в неопределенно-количественном значении ’множество’ оказывается гораздо более частотной, чем ожидаемая здесь по версии [62] форма тысячей. При этом функционально-семантическое тождество этих вариантных форм не вызывает сомнений:

Железом в хрип,

Тысячей пил и сверл —

Неизвлеченный шип

В горечи певчих горл (Цветаева).

Кроме того, если принять, что вариантные формы творительного падежа маркируют различную частеречную категоризацию лексемы тысяча, то все другие падежные формы следовало бы объявить формами, в которых часть речи вообще не маркируется.

Очевидно, вариантные формы творительного падежа тысячей — тысячью могут быть объяснены исторически (см. краткий обзор в [106]) и не маркируют в естественных контекстах вариантов частеречной категоризации, которая обосновывается аргументами функционально-семантического, а не формального характера.

Употребление в высказывании сингулярной формы тысяча, миллион в значении числительного или существительного выявляется семантическим анализом КГ, а возможно — более широкого контекста, коммуникативной ситуации и т. д.:

То тише, то быстрей

вдоль тысячи горящих фонарей,

дождевиков, накидок и пальто,

поблескивая, мечутся авто (Бродский).

А может, верен путь, и вскоре

Настанет невозможный час,

И минет лес — и глянет море

В глаза мне миллионом глаз (Брюсов).

В приведенных примерах лексемы используются в значении ’большое множество’, поскольку характер контекста исключает передачу точной числовой информации в отличие от следующих контекстов:

Церкви вообще не бедны, священникам полагается жалованья по тысяче рублей в год, в каждом приходе есть хор певчих, поющих по нотам и одетых в парадные кафтаны (Чехов).

Так, когда вследствие высочайшего манифеста из тюрьмы выпускается на участки сразу около тысячи новых поселенцев, то процент бессемейных в колонии повышается (Чехов).

Показателем использования тысяча, миллион как числительных во втором примере являются конструкции приблизительной множественности, поскольку идея неопределенной множественности исключает идею приблизительности.

Морфологическим маркером употребления тысяча, миллион в значении существительного (’множество’) является плюральная форма в несчетной функции:

Современный фонарь смотрит мертвенным оком,

предо мною горят

ослепительно тысячи окон (Бродский).

Ах, горят парижские бульвары!

(Понимаешь — миллионы глаз!)

Ах, гремят мадридские гитары!

(Я о них писала — столько раз!). (Цветаева).

Таким образом, особый морфосинтаксис регистровых числительных тысяча, миллион и т. п. предопределяется их особым функционально-семантическим статусом в ряду числовых названий. Регистровые числительные имеют в речи две калькуляционные функции: служат названиями абстрактных чисел и абстрактных единиц счета более высокого регистра. Регистровые числительные используются в выражениях математического счета, они безальтернативны при предметном счете, поскольку, именно начиная с регистра тысяч, абстрактная счетная система предписывает вести счет неэлементарными счетными единицами. При абстрактном счете с помощью регистровых числительных называются совокупности элементарных математических единиц (пять тысяч ’пять единиц, равных каждая 1000’).

При предметном счете-перечислении разрядность абстрактной счетной система экстраполируется на предметный ряд: например, в процессе счета после выражения одна тысяча девятьсот девяносто девять рублей следует две тысячи рублей. Это означает, что носитель русского языка вынужден считать данные множества, перенося правила группирования абстрактных счетных элементов, предписанные абстрактной счетной системой, на предметный ряд. В реальной жизни такие счетные операции осуществляются на предметных множествах крайне редко. Но в связи с особым функциональным статусом регистровых числительных они могут быть использованы сознанием в качестве оператора для ментального расчленения предметного множества, мыслимого как совокупность. В связи с этим регистровые числительные в некоторых контекстах могут непосредственно сочетаться с собирательными существительными:

— Нормальный человек?! — заорал Бемиш. — Как, по-вашему, может нормальный человек собрать три тысячи народу только затем, чтобы вырезать всех? (Латынина).

«Я человек нормальный, нетщеславный, но когда на концерте, где из пяти тысяч народу — три тысячи солдат, и все требуют "Пора домой", и говорят мне после концерта, что это их «дембельская» песня, то понимаешь, что потихоньку начинаешь входить в народную историю...!» (sgaza.hut.ru).

Нерегистровые числительные взаимодействуют с формой народу только посредством счетных слов:

Кроме этих людей, в сарае было еще человек десять-пятнадцать народу (Пастернак).

А.Е. Супрун квалифицирует форму существительного в три тысячи народу как количественный генитив, отмечая, что «слово тысяча здесь уже стоит в форме род. п. мн. ч., и поэтому эти выражения сравнимы с выражениями вроде сорок голов скота, пять банок варенья» [234, 69]. Три тысячи народу выражает итог счета, который ведется именно в тысячах, а не в единичных представителях класса «народ» (нельзя *триста народу). Очевидны функционально-грамматические аргументы такого нетривиального употребления. Форма множественного числа существительного народ — это форма словообразования: пять тысяч народов.

Сходные синтагматические свойства обнаруживают и счетные существительные:

Когда-нибудь сама захвачу огромный дом, соберу там два десятка народу и повторю всё то же, что однажды уже видела (flaerty.livejournal.com).

Всей еды было: тридцать буханок черного и два ведра лапши на порошковом молоке. Это на без малого две сотни народу. (Лазарчук).

Непосредственные сочетания других собирательных существительных с регистровыми числительными или счетными существительными находятся на грани или за пределами нормы:

За симпатии лемков к восточнославянским народам австрийские власти вывезли из Лемковщины свыше трех тысяч интеллигенции и крестьян в Талергофский концентрационный лагерь, где несколько сотен лемков погибло (ewiki.info).

На меня бежит волков орава,

Тысячи различного зверья(syrano.narod.ru).

Он вывернул на землю рядом с клеенкой большой парусиновый мешок. — Вот, плотвы десятка полтора, окушки, один шальной сижок, правда, мелкий. На уху хватит. (Вересов).

Счетные существительные (пара, десяток, дюжина, сотня и т. п.) обнаруживают с регистровыми числительными сходные морфосинтаксические свойства и при выражении предметного счета имеют в КГ близкие семантические функции.

Современная абстрактная счетная система не предусматривает счета неэлементарными единицами до числа 1000. Вместе с тем в реальных ситуациях счет часто ведется именно группами в связи с особенностями объективных отношений между пересчитываемыми предметами или теми очевидными преимуществами, которые открывает группирование. Итог такого счета может быть эксплицирован счетными существительными:

— Ну, сколько ж это будет всего, считай! — говорил Илья Ильич и сам начал считать.

Захар делал ту же выкладку по пальцам.

— Черт знает, что за вздор выходит: всякий раз разное! — сказал Обломов. — Ну, сколько у тебя? двести, что ли?

— Вот погодите, дайте срок! — говорил Захар, зажмуриваясь и ворча. — Восемь десятков да десять десятков — восемнадцать, да два десятка... (Гончаров).

Форма КГ с представлением единицы счета в отдельном сегменте мысли может навязываться или, во всяком случае, обусловливаться описываемой ситуацией:

Уже Захар глубокомысленно доказывал, что довольно заказать и одну пару сапог, а под другую подкинуть подметки (Гончаров).

Два сапога может описывать другую ситуацию, чем пара сапог.

В Палеостровском монастыре раскольники побили две сотни стрельцов, а когда стало не под силу, заперлись в церкви и зажглись живыми (А.Толстой).

Выбор КГ со счетным существительным две сотни стрельцов обусловлен тем, что стрельцы действительно были организованы в сотни:

Передовые казачьи сотни на рысях поднялись на бурую возвышенность перед крепостью, — и тотчас начали осаживать (А.Толстой).

Счетные существительные могут использоваться как 1) альтернативные способы выражения числовой информации, 2) операторы счетных операций, которые ведутся способами, альтернативными тем, которые предписываются абстрактной счетной системой. В первом случае они не выполняют семантических функций, отличных от функций количественных числительных:

Сын Леонида Андреева Даниил написал роман и собрал два десятка друзей послушать его (Солженицын).

И так сложилось, что двадцать восемь десятков арестантов, попирая все разумные доводы и кодексы об арестантском труде, — по воскресным вечерам нагло отдыхали (Солженицын).

В данных высказываниях употребление счетных существительных имеет различную мотивацию. Употребление КГ два десятка друзей не связано со способом счета группами по десять человек. Напротив, в КГ двадцать восемь десятков арестантов счетное существительное используется специальным образом в функции единицы предметного счета, маркирует способ группирования объектов, позволяющий считать объекты не так, как это предписывает математическая счетная система. Эта функция особенно актуальна в том случае, если описываемое множество имеет объективную упорядоченность:

Над яблоней моей,

над серой,

восьмерка журавлей —

на Север (Бродский).

Баба уложила в лотки под ветошь две сотни пирогов. Алексашка с Алешкой подвязали фартуки, заткнули рукавицы за пояс и, взяв лотки, пошли со двора (А. Толстой).

Счетное существительное пара может 1) актуализировать целостность множества, 2) интерпретировать целостность как качество вещи:

(1) Небольшой особняк на проспекте Сарданапала.

Пара чугунных львов с комплексом задних лап (Бродский).

(2) Пара подкандальников стоит не менее шести гривен серебром, а между тем каждый арестант заводит их себе на свой счет, разумеется, потому что без подкандальников невозможно ходить (Достоевский).

Счетные существительные могут употребляться в неопределенно-количественном значении, если говорящему необходимо особо подчеркнуть целостность множества:

Там он лежит, на склоне.

Ветер повсюду снует.

В каждой дубовой кроне

сотня ворон поет. (Бродский).

Если употребление счетных существительных не связано со способами ведения счета (или вообще не связано со счетом), то формально-семантические различия КГ с количественными числительными и счетными существительными нейтрализуются:

— Не десятки, а сотни свидетельств у вас в руках, две сотни свидетельств, две сотни человек слышали, тысяча слышала! — воскликнул Митя (Достоевский).

Счетные существительные могут выступать маркерами стилистической сниженности текста, не выражая при этом какой-то особой целостности множества:

Опуская пальцы рук,

словно в таз, в бесшумный круг,

отбеляя пальцы впрок

для десятка темных строк.

Лампа даст мне закурить,

буду щеки лампой брить

и стирать рубашку в ней

еженощно сотню дней. (Бродский).

Как и регистровые числительные, счетные существительные десяток, сотня употребляются в форме множественного числа в значении ’большое множество’:

Удивясь, будто сейчас только заметя, он стал глядеть на обступившие его лоснящиеся носы, спутанные бороды, разинутые рты, готовые загрохотать, на десятки глаз, жадных до зрелища (А. Толстой).

Никто ничего не отнял!

Мне сладостно, что мы врозь.

Целую Вас — через сотни

Разъединяющих верст. (Цветаева).

Таким образом, регистровые числительные и счетные существительные различаются способами осознания количества. В частности, с помощью числительного тысяча количество осознается как абстрактное число и как единица счета в соответствии с требованиями абстрактной счетной системы (показатель — участие в качестве названия абстрактного числа в выражениях математического счета), с помощью десяток — определенное количество мыслится как единица счета предметов, альтернативная способам, предписываемым абстрактной счетной системой. Понятно, что в КГ типа десять тетрадей и десяток тетрадей особенности представления идеи количества числовыми модификаторами могут быть нейтрализованы: денотатом этих КГ может быть одно и то же референтное множество тетрадей, однако верно также то, что тетради, не составляющие стопку, вероятно, будут именованы КГ десять тетрадей, а стопка тетрадей, возможно, будет обозначена КГ десяток тетрадей.

Итак, в семантической форме языковых названий чисел, в способе представления идеи числа в языке фиксируется текущее состояние абстрактной счетной системы, которой пользуются носители данного языка. В частности, абстрактная счетная система обязательно предписывает носителю современного русского языка вести натуральный абстрактный счет элементарными единицами до числа 999, а затем оперировать счетными единицами более высокого ранга (две тысячи, пять миллионов). Например, число 400 для носителя современного русского языка мыслится как ’400 элементарных единиц’, а число 2000 — как ’две единицы по 1000 элементарных каждая’. Развитие абстрактной счетной системы обусловливает изменения семантической формы и морфосинтаксиса языковых названий чисел: число 400 для носителя древнерусского языка (четыре ста) мыслилось как ’четыре единицы, состоящие из ста элементарных’. Семантические функции русских регистровых числительных тысяча, миллион, миллиард и т. п. позволяют выделить их в особый лексико-грамматический разряд внутри количественных числительных.

Регистровые числительные, в которых реализуются субстантивные категории (тысяча, миллион и т. д.), отличаются тем, что их содержание состоит из двух компонентов: число (единичность) и единица счета, причем мыслятся эти компоненты слитно, идея числа выражается флексией единственного числа и не отделяется от идеи единиц счета, выраженной основой словоформы. Понятно, что в составных числительных типа пять тысяч идея числа счетных единиц представлена дискретно от идеи счетной единицы, но на втором уровне осознания числового содержания происходит слияние этих двух сегментов по правилам математического мышления в один мыслительный сегмент: пять тысяч — это одно число, с внутренней сегментацией, обусловленной абстрактной счетной системой.

***

Примером эволюции функциональных и формально-семантических свойств лексем, передающих числовую информацию, является русское числительное сорок.

В качестве количественной лексемы сорок начинает употребляться в значении ’мешок, в котором продавался набор из 40 шкурок соболей на полную шубу’: три сороки (мн., им.) соболей [15, 359].

Затем сорок становится названием калькуляционной единицы при счете всех дорогих мехов (в трех сороках белки).

Далее сорок начинает употребляться как счетное существительное при необходимости счета любых предметов соответствующими группами (как современные десяток, сотня).

После того, как лексема сорок вытесняет исконное числительное четыредесять, и до потери им категорий числа и рода она функционирует как регистровое числительное: и как название абстрактного числа, и как единица абстрактного счета (как современные числительные тысяча, миллион).

Наконец, лексема сорок начинает использоваться только как название абстрактного числа 40, теряет категории числа и рода и, таким образом, статус регистрового числительного.

Эволюцию семантических функций сорок можно представить схематично:

Общее счетное существительное

Название числа и единицы счета

Название числа

Индивидуальное счетное имя

   →    →    →