Имена чисел в современном русском языке: семантический, грамматический и функциональный аспекты - Лыков Александр Вадимович 2006

Функциональный аспект числительных: прагматика, стилистика, фразеология
Функции числовых компонентов в составе фразеологических единиц - Формально-семантические особенности фразеологических единиц

Фразеологическая связанность значения лексемы определяется как ограниченность его реализации в семантически приемлемых контекстах.

Говоря о различиях референтной функции словоформы и свободного словосочетания, Д.Н.Шмелев отмечает: «Будучи основной номинативной единицей языка, слово, независимо от его семантической сложности (ср. подниматься и карабкаться, лес и чащоба и т.п.), обозначает какой-то отрезок действительности как нечто отдельное и целостное. В отличие от слова сочетание слов соответствует расчлененному отображению явлений действительности, опять-таки независимо от их внутренней, реальной слитности и нечленимости (ср. быстро двигаться и мчаться и т. п.). Идиоматичность слова и мотивированность словосочетания — одно из важнейших свойств организации языка как знаковой системы. Однако, как хорошо известно, в языке постоянно отмечаются такие словосочетания, которые противоречат указанному принципу. Эти словосочетания обычно оцениваются как фразеологические…» [286, 308]. П.В.Чесноков подчеркивает отличие между словом и синтаксической единицей в аспекте теории семантических форм мышления: «Слово как единица языка отличается тем, что оно само по себе передает целостную, нерасчлененную единицу мысли. В отличие от слова словосочетание, предложение и сверхфразовое единство выражают мысли расчлененные, образующиеся в результате соединения нескольких более мелких мыслительных единиц (сегментов мысли)» [256, 6].

В несвободных (идиоматических) оборотах (кот наплакал, бить баклуши) компоненты лишены дифференцированной номинативной функции. Нерасчлененность значения таких оборотов нужно понимать как формально-понятийную элементарность, то есть как отсутствие структурной закрепленности той или иной части содержания фразеологизма за определенными его компонентами. Поскольку каждый из таких интегрированных компонентов сам по себе не выражает идеального содержания, постольку во фразеологическом интегрированном комплексе минимальной самостоятельно значимой языковой единицей, соответствующей простому понятию, следует признать весь оборот в целом.

Еще Ф. де Соссюр выделял признак воспроизводимости «выражений, относящихся, безусловно, к языку» как определяющий, называя их «вполне готовыми речениями, в которых обычай воспрещает что-либо менять…» и которые «не могут быть импровизированы; они передаются готовыми, по традиции» [226, 157]. Возникновение фразеологизмов в языке, как правило, обусловлено разрушением смысловых отношений между компонентами свободного словосочетания, в котором каждая словоформа выражает отдельный сегмент мысли. В результате такой структурной десемантизации происходит синтаксическое опрощение (снятие синтаксических отношений между словоформами в составе синтагмы), лексикализация (и закрепление в лексической системе) словосочетания, которое начинает выражать другое идеальное содержание — слитное, недискретно представленное. Таким образом, фразеологизмы, обладая формой синтаксической единицы, выражают нерасчлененные мысли, которые в идеальном содержании высказывания составляют один самостоятельный мыслительный сегмент.

А. М. Мелерович, говоря о целостности содержания фразеологизмов и о том, что «отрезки формального членения фразеологизмов непосредственно не соотносятся с минимальными отрезками их содержания», отмечает: «Данное положение не противоречит возможности выделения в составе фразеологизмов смысловых центров и установления степени их участия в образовании общего смысла. При этом необходимо учитывать, что тот или иной смысловой оттенок фразеологизма, вносимый лексическим значением определенного словесного компонента, принадлежит всему фразеологизму в целом» [165, 62]. Ученый справедливо определяет фразеологическое значение «как такое мыслительное содержание, которое закрепилось за устойчивым словесным комплексом в целом, не распределяясь за его компонентами», подчеркивая, что подобная целостность не противоречит возможной членимости на семантические компоненты, «аналогично семантической членимости слов, независимой от их морфемного состава» [165, 62].

Д. Н. Шмелёв подвергает сомнению данную характеристику значения фразеологизмов. «Что значит, что словосочетание обладает «нерасчлененным значением» или «семантической целостностью»? Если мы подразумеваем под этим то, что словосочетание выражает «одно понятие», то мы тотчас же оказываемся перед лицом почти неразрешимых на лингвистическом уровне трудностей, так как у нас по существу нет никаких оснований считать, что, скажем, змея подколодная обозначает одно понятие (так же, как и змея в том же значении, ср. «Не человек, змея!»), а большой хитрец… — два понятия или что хитрец обозначает одно понятие, а коварный человек… — два» [284, 260-261].

Эти трудности разрешаются П.В. Чесноковым с позиции его теории семантических форм мышления. «Различие между простыми и сложными единицами мышления, — подчеркивает ученый, — обусловлено не их содержанием, а логической формой — нерасчлененностью или расчлененностью отражения объекта. Так, мысль храбрый человек, отражая предмет и признак раздельно, выступает как сложная единица (конструкция), а мысль храбрец, не расчленяющая объекта на предмет и признак, является простой единицей (концептом)» [258, 116]. Фразеологизм змея подколодная (’злобный, коварный, опасный человек’) выражает одно простое понятие (не расчленённую на отдельные сегменты мысль). Свободное сочетание большой хитрец выражает сопоставимое со значением фразеологизма мыслительное содержание в форме сложного понятия, состоящего из двух простых в их смысловых отношениях (расчленённую на два сегмента мысль с подключением идеи отношения к содержанию понятия, выраженного прилагательным). Таким образом, при относительно схожем содержании две структуры отличаются по «степени его расчленённости при отражении действительности» [256, 24-26].

Фразеологизм змея подколодная выражает нерасчленённую мысль потому, что нет оснований считать отдельные признаки данного понятия закреплёнными за теми или иными компонентами фразеологизма. В частности, известное переносное значение слова змея и значение всего выражения змея подколодная совпадают. И это выявляет как раз тот факт, что компонент подколодная, не обладая собственной номинативной функцией, лишает таковой и компонент змея: идеи ’лицо’, ’коварство, злоба’ и идея принадлежности этих свойств человеку сливаются в одном сегменте — змея подколодная. Невозможно принципиально ответить на вопрос, какие из названных признаков отражаются в значении прилагательного, а какие остаются закреплёнными за существительным. Ясно, что происходит некоторое перераспределение, но не формальное расчленение сем в границах целостного содержания единицы.

Фразеологизм, как правило, характеризуется, отсутствием четкой закрепленности того или иного признака в его содержании за определенными формально дискретными вербальными компонентами, которые «растворяют» свое содержание в целостном значении оборота.

Лексикализация синтаксических сочетаний, закрепление в системе языка фразеологических единиц, десемантизация их компонентов, моделирует аномальное противоречие между синтаксической материальной формой фразеологизма и нерасчлененностью его мыслительного содержания, что приводит к обогащению языка качественно новой лексической семантикой или коннотациями прагматического и эмоционально-стилистического характера. «Нетрудно убедиться, — пишет А.И. Федоров, — что фразеологизмы создаются не для называния каких-либо новых явлений (этим они отличаются от устойчивых терминологических сочетаний типа «железная дорога», «коробка скоростей» и т. п.), а для конкретизации и образно-эмоциональной оценки предметов, явлений, действий, качеств, уже названных в языке…» [246, 24].