Имена чисел в современном русском языке: семантический, грамматический и функциональный аспекты - Лыков Александр Вадимович 2006

Функциональный аспект числительных: прагматика, стилистика, фразеология
Трансформации узуальных фразеологизмов с числовыми компонентами в творчестве А.П.Чехова

Авторские (окказиональные) интерпретации устойчивых оборотов являются их стилистическими трансформациями в речи. Возможность авторских преобразований «опирается на основные свойства ФЕ — их языковую устойчивость, разнооформленность и семантическую целостность» [6, 166].

Речевые преобразования фразеологизмов основаны на маргинальном языковом творчестве в сфере воспроизводимого, на обыгрывании противоречия между дискретной (синтаксической) формой и нерасчлененным содержанием фразеологизма. Образцом такой игры являются трансформации узуальных фразеологизмов с числовыми компонентами в творчестве А.П. Чехова, писателя с блестящим ощущением стилистических возможностей языковой формы.

Механизм преобразований устойчивых оборотов состоит в разрушении структуры узуального фразеологизма таким компонентным варьированием (свертыванием, развертыванием или заменой), которое нарушает табу фразеологической системы, а иногда и вообще смысловые отношения слов. Трансформированный оборот, сохраняющий структуру, свойственную идиоме, в которой нейтрализуются синтагматические нормы, демонстрирует «самооправдание» таким манипуляциям в виде нового, стилистически насыщенного окказионального смысла, мотивированного концептуально-эстетическими целями текста:

Гауптвахтов положил верхнюю губу на нижнюю, сморщил в три погибели свой маленький лоб, поднял вверх глаза и задумался.

Оля съежилась в три погибели и, трепещущая, змейкой проскользнула мимо княгини полетела в свою комнату. Она села на свою постель, глаза, полные ужаса и тревоги, не спускала с окна в продолжение всей ночи…

Данные примеры авторского варьирования стержневого компонента полусвободного сочетания гнуться (согнуться) в три погибели (’очень низко гнуться, согнуться’) и фразеологизма гнуть в три погибели (’жестоко эксплуатировать, тиранить’). Сморщить лоб в три погибели или съежиться в три погибели означает не просто очень сморщить лоб или очень съежиться, а еще испытать при этом растерянность, унижение, страх, слабость. Таково состояние героев в приведенных примерах: утомленного и замученного жениными покупками «толстенького, коротенького и уже дважды разбитого параличом помещика», который зашел в большой магазин купить нот, но забыл имя автора и название пьесы, и столь же смущенной и обескураженной Оли, дочери князя, которую мать застает в два часа ночи за свиданием с поручиком.

В результате структурно-семантических трансформаций узуальных фразеологизмов их значение (и без того, как правило, образное) обогащается стилистически значимыми семантическими приращениями.

Включение числового компонента во фразеологизм позволяет усилить его значение, интенсифицировать его образность, выразить эмоционально-экспрессивную оценку:

Глуп и туп как двенадцать дюжин пробок.

Был пьян как сорок тысяч сапожников.

В повести А.П.Чехова «Три года» Костя сетует на то, что Юлия живет с мужем только потому, что уважает его:

— Алеша умный, Алеша добрый... но, милая моя, чтобы узнать, что он умный, добрый и интересный, нужно с ним три пуда соли съесть.

Трансформированный оборот три пуда соли съесть выражает то же мыслительное содержание, что и соответствующий узуальный фразеологизм съесть пуд соли — ’прожить долгое время вместе, часто общаться’. Окказиональный оборот обладает более сильным стилистическим эффектом, потому что, во-первых, на читателя эстетически воздействует необычная форма, проявляющая внешнюю материальную расчлененность фразеологизма и не нарушающая семантической целостности; во-вторых, включение квантитативного компонента три, безусловно, поддерживает идею ’долго’, что позволяет выразительнее передать нетерпимое отношение героя к браку без любви.

В следующем примере А.П. Чехов соединяет два синонимичных фразеологизма родиться в сорочке (рубашке) и родиться под счастливой звездой и, кроме того, включает в каждый из них название числа:

Амадей Филибер, как выяснилось на суде, родился в трех сорочках и под двумя счастливыми звездами.

В результате такой трансформации положительная коннотация, свойственная исходным оборотам, изменяется на ироничную. Это вполне согласуется с теми обстоятельствами, в которые попал герой фельетона: от него, лысого старика, сбежала актриса-любовница, а он оказался настолько глуп, что решил в порыве гнева отомстить ей и своему сопернику в суде, разрушив заодно и свое доброе имя.

В выражении Семь смертных грехов в начале и свадьба в конце Чехов производит развертывание фразеологизма смертный грех (’очень большой порок, непростительный поступок’) с помощью числительного семь с целью достичь комического эффекта. Смертный грех, согласно религиозному канону, ничем нельзя искупить, он влечет за собой после смерти вечную муку в аду. Включение в данную идиому числового компонента семь представляется вполне оправданным, поскольку в христианском учении таких смертных грехов насчитывается семь: зависть, скупость, блуд, объедение, гордость, уныние, гнев. Ирония основана на том, что, к сожалению, ни один из представленных в этом ряду пороков уже не кажется смертельным.

К фразеологизму может подключаться целая КГ. В пьесе «Безотцовщина» Платонов, извиняясь перед Грековой, произносит:

Публично прошу прощения…. Сгораю от стыда на пятидесяти кострах! Давайте же руку…. Клянусь честью, что искренно.

Включение во фразеологизм сгорать от стыда КГ на пятидесяти кострах (числительное выбрано, видимо, произвольно по принципу «круглых чисел») призвано усилить прагматический эффект коммуникации-извинения. Лексема костер синтагматически коррелирует с прямым значением глагола сгорать, сообщает ему некоторую «нравственно-физическую» диффузность и должна была (если предположить речевой замысел Платонова) подчеркнуть физиологическую невыносимость моральных страданий героя. Однако, стремясь показать себя раскаявшимся, Платонов, которому вообще свойственен дружелюбно-издевательский тон, достигает, скорее, обратного эффекта, поскольку «созданный» им высокопарный оборот звучит как насмешка.

Стилистический эффект может создаваться за счет исключения числового компонента из фразеологизма. Например, в одном из фельетонов «Осколков московской жизни» А.П.Чехов описывает семерых братьев Сабанеевых:

Один из них, зоолог, редактор журнала «Природа и охота» попробовал придумать «связующее начало» и «на удивление всему ученому, стреляющему и за зайцами бегающему миру, выдумал журнал, в котором будут работать сразу все семь братьев-специалистов. Журнал этот, именуемый «Красным яичком», будет играть сразу на всех инструментах и стрелять сразу во все цели. Новый Леонид Спартанский со своими семью объявляет войну насмерть всем пятнам, моли, собачьей чесотке, клопам, блохам, жесткой воде и прочим нашим пенатам. Рядом с войной поведет он и внутреннее благоустройство: научит нас делать духи и мыло, объяснит, как отличить молодого карпа от карася, болото от пруда и проч. Журнал этот соединит братьев, но двинет ли он вперед цивилизацию — неведомо.

В тексте фельетона представлена стилистически тонкая каламбурная трансформация известного фразеологизма гоняться за двумя зайцами, в котором опорный компонент заменяется более общим по значению (гоняться→ бегающий) и исключается числовой компонент два (братьев было семь). Такой структурной редукцией достигается эстетически мотивированное обогащение текста. Оборот приобретает нарочитую смысловую двуплановость, обусловленную динамикой контекста. Во-первых, таким образом эксплицируется буквальное значение выражения: речь идет об удивлении охотников (читателей «Природы и охоты» — предыдущего журнала брата-зоолога), которые, действительно, «бегают» за зайцами и поэтому, кстати, хорошо понимают поучительный смысл известного оборота. Во-вторых, смоделированное буквальное прочтение преобразованного фразеологизма оказывается выразительным фоном для последующей авторской экспликации стрелять сразу во все цели. В результате осознанная читателем аномальная структура фразеологизма выступает как экспрессивное средство оценки деятельности братьев, стремящихся «стрелять не по двум, а сразу по всем зайцам». Исключение из фразеологизма названия числа два вполне соответствует контекстуальной интенсификации целостного значения оборота, художественно ассоциированной со «стихийной силой» числа «семь», о которой А.П.Чехов иронично пишет в начале фельетона:

В природе число 7 играет такую же важную роль, как любая стихия: семь смертных грехов, семь пядей во лбу… семь чертей и одна ведьма, семь дней в неделе…. Но, конечно, ни одна из этих семерок не играет такой стихийной роли, как семь братьев Сабанеевых.

Грамматическая форма множественного числа существительного за зайцами точнее, чем КГ за двумя зайцами, передает абсурдность попыток «объять необъятное».

А.П. Чехов применяет прием конструирования фразеологизированных структур, в которых названия чисел усиливают значение характеризующих номинаций:

Человек он [Епиходов] несчастливый, каждый день что-нибудь. Его так и дразнят у нас: двадцать два несчастья.

Приказчик Початкин из повести А.П.Чехова «Три года» своим словам придавал «какой-то особенный, тонкий смысл», «обыкновенные слова часто употреблял… не в том значении, которое они имеют»:

— Дай-ка нам, братец, полдиковинки и двадцать четыре неприятности. …Половой немного погодя подал на подносе полбутылки водки и несколько тарелок с разнообразными закусками.

А.Чехов, видимо, обыгрывает здесь разговорное выражение двадцать четыре удовольствия. Только коммуникативная ситуация позволила половому расшифровать значение КГ двадцать четыре неприятности.

В предложении Он был три раза женат и поэтому имел три пары прекраснейших, ветвистых рогов Чеховым обыгрывается фразеологизм наставлять рога — ’изменять мужу или сожительствовать с чужой женой’. Замена процессуального наставлять на результативный иметь, включение КГ три пары усиливает комический эффект от установления «безысходного» числового соответствия между женитьбами и рогами.

В следующем примере Чеховым обыгрывается сразу два фразеологизма с общим компонентом горло: во все горло — ’очень громко’ (кричать, орать и т. п.) и промочить горло — ’выпить немного спиртного’:

Загорланили в двадцать горл и по всем двадцати сладкой струйкой потекло.

В основе окказиональной (вторичной) фразеологизации лежит переосмысление не свободного, а связанного словосочетания. Допускаемая автором вариативность числовых характеристик при сохранении определенной инвариантности семантики фразеологизма вполне соответствуют эстетическим целям языкового творчества. Наличие у фразеологического окказионализма двух производящих фонов — свободного словосочетания (опосредованного) и узуального фразеологизма (непосредственного) — позволяет актуализировать определенные семы в семантике новой единицы. Стилистический эффект достигается за счет незначительной в плане выражения, но важной в плане содержания деформации прецедентного текста