Русский глагол: категории вида и времени - Е. В. Петрухина 2009

Система времен русского глагола
Коммуникативные режимы речи и употребление видо-временных форм

Характер точки отсчета в высказывании меняется в зависимости от коммуникативных режимов речи [Бенвенист 1974: 271], соответствующих первичному и вторичному дейксису. «Первичный дейксис — это дейксис диалога, дейксис нормальной ситуации общения» [Апресян 1995: 632], когда момент речи определяется как настоящий момент говорящего, т. е. дейктический центр представлен в виде «говорящий, сейчас, здесь». Первичному дейксису соответствует диалогический коммуникативный речевой режим, в котором все временные формы интерпретируются через их отношение к моменту речи. Ср. диалоги в пьесе А. Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты»:

Глумова. (выходя из боковой двери). Зачем ты заставляешь меня писать эти письма! Право, мне тяжело.

Глумов. Пишите, пишите!

Глумова. Да что толку? Ведь за тебя не отдадут. У Турусиной тысяч двести приданого, родство, знакомство, она княжеская невеста или генеральская. И за Курчаева не отдадут; за что я взвожу на него, на бедного, разные клеветы и небывальщины!

Глумов. Кого вам больше жаль: меня или гусара Курчаева? На что ему деньги? Он все равно их в карты проиграет. А еще хнычете: я тебя носила под сердцем.

«Вторичный дейксис, называемый также нарративным, ...не связан непосредственно с речевой ситуацией. Это дейксис пересказа, в том числе художественного повествования» [Апресян 1995: 632]. В нарративном (повествовательном) режиме точка отсчета не идентична моменту речи, так как повествователь не является полноценным говорящим, а место говорящего не совпадает с пространственной точкой отсчета. Временные формы интерпретируются относительно другой точки отсчета — текущего момента текстового времени [Падучева 1996а: 283]. Точкой отсчета может стать любое событие, о котором идет речь, а временной дейктический центр может быть перенесен в прошлое. Момент наблюдения мысленно приравнивается к моменту речи [Маслов 2004: 512], поэтому в нарративном режиме реализуется та же трехчленная категория времени, но для повествовательных текстов, в сравнении с диалгами, характерен целый ряд особенностей употребления видо-временных форм.

Возможность передвижки точки отсчета создает возможность различной интерпретации одной и той же денотативной ситуации и увеличивает конкуренцию видо-временных форм при ее обозначении — повествование может вестись при помощи форм как прошедшего, так и настоящего времени. Ср. возможность замены исходных форм настоящего времени на формы прошедшего времени: Как-то перед отъездом, дня за два, в сумерки сижу (ср. сидел) я в садике, а от двора, в котором живет Наденька, садик этот отделен высоким забором с гвоздями... уже пахнет (ср. пахло) весной, и, укладываясь на ночлег, шумно кричат (ср. кричали) грачи. Я подхожу (ср. подошел) к забору и долго смотрю (ср. смотрел) в щель. Я вижу (ср. видел), как Наденька выходит (ср. вышла) на крылечко и устремляет (ср. устремила) печальный, тоскующий взор на небо... (А. П. Чехов). Еще большая возможность вариативного выбора видо-временных форм существует при пересказе содержания художественных и музыкальных произведений — в кратких пересказах романов, фильмов, пьес, либретто опер и балетов (см. § 38.2.3).

Некоторые частные временные значения связаны лишь с определенными коммуникативными режимами речи и типами текстов, например, настоящее актуальное конкретного действия выражается в диалогическом (дейктическом) типе (см. § 31), а настоящее историческое — в повествовательном (нарративе) (см. § 32, § 38), настоящее экспозиционное — в научных и публицистических текстах (см. § 32). Текстовые функции видо-временных форм зависят также, как показала Г. А. Золотова, от коммуникативных регистров речи, в частности изобразительного (в котором выражается наблюдаемое) и информативного (в котором сообщается известная информация) [Золотова и кол. 1998: 29-31].