Русский глагол: категории вида и времени - Е. В. Петрухина 2009

Будущее время
Основные выводы: взаимодействие вида и времени, соотношение первичных и вторичных функций видо-временных форм

Система значений видо-временных форм в современном русском языке отражает взаимодействие вида и времени. Первичные функции (или главные частные значения) видо-временных форм в тексте определены категориальными значениями вида и времени — граммемами СВ и НСВ, а также граммемами основных времен (настоящего, прошедшего и будущего) — и характеризуются частотностью и стилистической нейтральностью. Вторичные функции видо-временных форм связаны прежде всего с переносным употреблением временной формы, когда она вторгается в функ-ционя~'ную область другой временной формы (например, форма настоящего времени употребляется в значении прошедшего или будущего). Вторичные функции могут иметь и иную природу: видо-временные формы в определенных условиях контекста могут выражать не только видовые и временные значения, но и модальные, прагматические, в художественном же тексте выполнять также особые художественные функции. На реализацию функций видо-временных форм влияют коммуникативные типы речи, например, настоящее актуальное выражается формой настоящего времени НСВ только в диалогическом типе, а настоящее историческое этой же формы — только в нарративе.

Все разновидности настоящего времени объединены общим признаком «открытого актуального бытия» говорящего, т. е. одновременности с его актуальной действительностью, которая определяется говорящим с учетом не только своего опыта и знаний, но и других лиц и всего этноса. Границы плана настоящего времени как актуального бытия говорящего в русском языке могут расширяться, охватывая прошедшее и будущее. Этому способствует большая роль контекста в выражении временных значений, а также то, что прошедшее время в русском языке выступает как единый временной план.

Частные значения форм прошедшего времени в современном русском языке определяются по функциональной аналогии с временами в древнерусской письменности — согласно универсальной формуле Ю. С. Маслова («аористом повествование продвигается вперед, имперфектом останавливается») [Маслов 2004: 228]. Таксисное противопоставление последовательных и одновременных действий в плане прошедшего времени выражается в русском языке видами. Аористное значение, организующее линию развертывания сюжета, является первичной функцией форм СВ, а имперфектное значение, описывающее фон, на котором происходят события, первичной функцией форм НСВ. Однако формы прошедшего времени НСВ в нарративе могут выполнять также вторичную и стилистически маркированную аористную функцию, вторгаясь в область употребления форм прошедшего времени СВ: выражать действия, сменяющие друг друга на линии повествования, но особым образом, как бы замедляя повествование. Аористная функция форм прошедшего времени НСВ в диалогическом типе речи, связанная с общефактическим видовым значением, сопровождается дополнительными дискурсивно-прагматическими функциями. Функции перфекта выполняются формами прошедшего времени СВ (и, реже, НСВ), а также перфекта пассива и результатива.

Главные значения видо-временных форм могут служить основой для развития стилистических и художественных функций данных форм в художественных и публицистических текстах. Например, первичная импер-фектная функция форм прошедшего времени НСВ в повествовательных текстах может стимулировать реализацию вторичных стилистических функций и участвовать в выражении этической позиции автора и создании художественных образов.

Таким образом, простая система времен русского глагола обусловливает активную роль вида и контекста в реализации временных значений, а также переносное употребление форм времени. Формы настоящего употребляются для обозначения как прошедших (Вчера выхожу из дому и вдруг вижу вашего кота...), так и будущих действий (Завтра я еду в Петербург; В следующем году он поступает в университет). Формы будущего СВ, помимо системно обусловленных значений будущего и неактуального настоящего, употребляются также для обозначения прошедших событий: узуальных в плане прошлого (Выйдешь, бывало, летним утром в сад, глянешь вокруг и радуешься жизни); неожиданных (Тут и он обернулся, увидал меня — как вскочит); неожиданных и вызывающих удивление говорящего (Скажут ведь такое!). Формы будущего НСВ могут выражать неактуальное настоящее (Он всегда такой: усядется и будет сидеть целый вечер, говоря об одном и том же); прошедшее, вызывающее неодобрительную оценку говорящего (Ты мне еще будешь об этом рассказывать!). Формы прошедшего времени СВ употребляются в значении близкого запланированного будущего (Все, не волнуйся, я уже ушла), неизбежного будущего (Если ты опоздаешь, мы пропали) и др. Особенно разнообразны в русском языке способы обозначения в разговорной речи и художественной литературе неожиданных и быстротечных действий в прошлом — для их выражения привлекаются и формы повелительного наклонения (Она ему об этом неожиданно и скажи), инфинитива (А она хохотать!), неспрягаемые глагольные формы (прыг, шмыг, хлоп).

Сопоставительный анализ семантики и функций видо-временных форм в русском и чешском языках обнаруживает, с одной стороны, больший объем вторичных (в том числе прагматических и текстовых) функций видо-временных форм в русском языке, чем в чешском (речь идет прежде всего об аористном значении форм прошедшего времени НСВ и аналитического будущего, переносном употреблении форм прошедшего времени, форм аналитического будущего). С другой стороны, в русском языке проявляется большая зависимость употребления видов от временного плана, в частности употребления НСВ в настоящем историческом, сценическом, при выражении повторяющихся и закономерных действий во всех трех временах; употребления СВ в плане прошедшего времени при стилистически нейтральном повествовании о последовательных действиях.

Важно отметить, что во многих случаях переносное употребление форм времени в русском языке ограничено узким кругом глаголов (прежде всего при использовании форм настоящего и прошедшего времени для обозначения будущих действий) или определенными синтаксическими и интонационными конструкциями (при употреблении форм простого и составного будущего в значении прошедших действий). Поэтому трудно согласиться с выводом грамматистов-славянофилов XIX века, анализировавших многозначность временных форм в русском языке, о том, что формы времени в русском языке не имеют постоянного значения, а категория времени, по сравнению с видом русского глагола, морфологически не оформлена. M. H. Катков (1818-1887) и К. С. Аксаков (1817-1860) обосновывали данный тезис также тем, что формы прошедшего времени в русском языке восходят к причастиям на -л, что будущее время выражается с помощью форм настоящего (по способу образования) времени совершенного вида, что составное будущее было сформировано в русском языке значительно позже, чем другие временные формы [Катков 1845; Аксаков 1855; Некрасов 1865].

Не принимая категорического суждения славянофилов о грамматической неоформленности категории времени в русском языке, нельзя не принять тезис К. С. Аксакова о ведущей роли в русской глагольной системе категории вида, определяющей своеобразие глагола в целом. «Глагол в русском языке выражает самое действие, его сущность... Язык наш обратил внимание на внутреннюю сторону, или качество, действия и от качества уже вывел, по соответствию, заключение о времени... Вопрос качества, вопрос: как? есть вопрос внутренний и обличает взгляд на сущность самого действия; вопрос времени, вопрос: когда? есть вопрос поверхностный и обличает взгляд на внешнее проявление действия» [Аксаков 1855: 12, 15].

Действительно, во взаимодействии двух самостоятельных категорий русского языка — вида и времени — ведущую роль играет вид, определяющий частные значения временных форм, а также целый ряд их прагматических и стилистических функций в тексте. Субъективная составляющая категории вида позволяет как бы замедлять или ускорять поток событий за счет актуализации разных характеристик «протекания действия во времени». Переключение внимания на «внутреннее время» действия и высокая степень субъективизма его представления усиливают роль восприятия и при определении координат действия на временной шкале, что обусловливает подвижность границ между временными планами. Кроме того, именно вид во взаимодействии с контекстными средствами выражает соотносительное время, т. е. хронологические (таксисные) отношения между действиями — их последовательность или одновременность.

В результате взаимодействия вида и времени в русском языке сложилась гибкая и разветвленная система комплексных видо-временных значений, характеризующих действие не только относительно временной точки отсчета, но и относительно другого действия, а также по ряду аспектуальных параметров — однократности, завершенности, результативности, значимости результата для последующего момента (перфектности), начала новой ситуации, повторяемости, незавершенности, длительности и др. Эта система позволяет выразить также прагматические, тема-рематические характеристики действия и стратегии говорящего в диалоге или в построении текста.