Этот удивительный русский язык - Алексей Забазнов 2012

Кстати сказать

О кальках

Как я уже упоминал, буквальный перевод с иностранного языка называется у филологов калькой.

А знаете ли вы, что кальками в русском языке являются даже слова "качество" и "влияние"?

Слово

кач-ество

произошло от латинского

qual-itas

(при этом через посредника - греческое слово),

а слово

в-лия-ние -

от французского

in-flu-ence.

О Достоевском

О Достоевском в первой главке выпуска я упоминал неспроста. "Наверное" было одним из любимых слов Фёдора Михайловича, которые он регулярно вставлял в романах. Другим его любимым словом было "ихний".

Поскольку я не литературовед, я не могу с уверенностью судить, почему он так любил это слово, но могу предположить, что его тяготило ограничение, существующее в русском языке, согласно которому притяжательные местоимения "его", "её", "их" не склоняются. За такими запретами, например, на "причастия будущего времени" скрывается историческая развилка: либо анархия, либо небывалое развитие языка.

О развитии языка

...написал широко известную книгу Рубен Александрович Будагов. (Кстати, толчок к сюжету с кальками дала мне именно она.) Развитие языка...

За этими двумя словами скрывается процесс настолько сложный, что описывать его надо в объёмном труде.

Впрочем, можно сказать, что это такое, в общих чертах.

Процесс развития языка не означает какого-либо особенного усложнения или, наоборот, упрощения. Это вечная одновременная борьба двух противоположных тенденций: к экономии средств с сокращениями и упрощениями и к наибольшей полноте передачи информации с удлинениями и усложнениями. Первая отрезает звуки и буквы и удаляет целые слова, вторая наращивает звуки и буквы и создаёт новые словарные единицы. Если воспользоваться символом из восточных религий, то можно изобразить эту борьбу так:

Когда-то в древнем языке существовали послелоги (то есть, служебные слова вроде предлогов, только стоящие после своих главных слов), которые со временем превратились в падежные окончания. Затем во многих индоевропейских языках падежные окончания, флексии, вымерли, но появилось большое количество предлогов. Возможно, что однажды они в свою очередь прирастут к существительным и тоже станут флексиями, только не окончаниями, а "начинаниями". А может быть, что они до этого успеют стать послелогами, поскольку таковые пока ещё существуют в индоевропейских языках.

Кстати, вы помните, какие предлоги-послелоги есть в русском языке? "Ради" и производный предлог "навстречу", которые могут стоять как перед своим словом, так и после.

И в русском языке борьба двух главных внутренних тенденций понемногу изменяет его. Пусть сейчас почти никто не произносит слово "наверное" до последней буквы "е". Зато всё чаще употребляется и уверенно завоёвывает место под солнцем слово "нету", которое пока ещё считается разговорным, то есть, ниже нейтрального стиля.

Я, должен признаться, люблю его и спокойно употребляю; с особенным удовольствием я написал его, когда переписывал "хокку" выше. Это, всё-таки, не "здеся" или "тута", это вполне симпатичное "нету". Дополнительный стимул к употреблению этого слова - то, что это - на наших глазах отпочковывающийся от родителя синоним. В скором будущем у нас, вполне вероятно, слово "нет" останется только частицей для короткого отрицательного ответа, а именно "нету" станет обозначать отсутствие чего-либо.

И ещё о "мастере", или как один корень дал семь ростков

А знаете ли вы, сколько потомков латинского слова "magister" поселилось в русском языке? Я насчитал целых семь корней.

Вот они на картинке. Юный магистр из Оксфорда, мастер дядя Федя, мистер Икс, мэтр в адвокатской мантии и парике, маэстро, гроссмейстер Бендер на исторической фотографии и добрый немецкий бургомистр в парадном цилиндре.

Не считая метрдотеля.

А ещё...

Как бы ни была сложна проблема отличия одушевлённости от неодушевлённости со стороны семантики, то есть, смысла слова, она достаточно проста с технической стороны: явное различие наблюдается только в мужском роде и множественном числе, где в одном случае винительный падеж совпадает с родительным, а в другом - с именительным.

Но ведь есть у нас и особые случаи, прежде всего - "путь", который обладает мужским родом, однако склоняется по образцу женского!

А помните ли вы, как выглядит местоимение "сама" в винительном падеже? Думаю, что не всякий вспомнит эту словоформу - "самоё": "познать самоё себя", "познать самоё суть, самоё глубину". Уже и вечно консервативные словари признают её устаревание, и дают в качестве современной рекомендации обычное "саму". "Познать саму себя, саму суть, саму глубину".

Впрочем, от этого старая форма приобретает особый вкус, как "кофе" мужского рода, и тот, кто хочет по-доброму щегольнуть познаниями, пусть говорит и пишет "самоё", с этой весёлой буковкой на конце.

Кстати сказать, Дмитрий из США, прислал мне ещё и идею написать что-нибудь отдельно о букве "ё", что я с удовольствием и сделаю. Но уже в следующем выпуске!

Ё

Эта симпатичная глазастая буковка, как вы знаете, из 33-х букв современного русского алфавита самая молодая. Появилась она в алфавите в 1783 году благодаря княгине Дашковой, а в печатном слове - в 1795 году благодаря поэту Ивану Ивановичу Дмитриеву. Распространено мнение, что букву "ё" ввёл в наш алфавит знаменитый Карамзин, но это не так, хотя Николай Михайлович участвовал в утверждении новорождённой буквы на этом свете, был, так сказать, её крёстным отцом.

Просто так "изобрести букву" в развитом письменном языке - сложно. Княгине Дашковой удалось сделать это потому, что уже давно язык ждал обозначения для звука [о] после мягких согласных в словах: "мёд", "ёж", "тёплый" и других. Задолго до XVIII века, в далёкие времена, в подобных словах произносился звук [э], для записи которого применялась буква "есть" ("е"). Время шло, язык менялся, но орфография изменялась медленнее, чем произношение. Мне доводилось видеть рукописи XVIII-XIX веков, где писарь старательно писал "трехъ", "въ своемъ", "Воробъев". Если же он по недостаточной грамотности и записывал имя какого-нибудь Семёна как "Сименъ", то, заметим, ошибался не там, где произносилось [о] после мягкого: уж тут писарь твёрдо знал, что в таких позициях надо ставить букву "есть".

Как же возник облик буквы "ё"? Две очаровательные точечки над основной частью буквы - известный во многих европейских алфавитах знак. Марку автомобиля "Ситроен" в оригинальном написании так и хочется прочесть как "Ситроён". В немецком этот значок называют умлаутом, во французском - "трема", а по-гречески эти точки называются диарезисом.

Таким образом, у княгини Дашковой были примери использования диакритического (то есть, различительного) знака над какой-либо буквой, для преобразование буквы в знак другого звука. И княгиня выбрала именно диарезис. Но почему же она не стала придумывать новую основу? Всё дело в том, что звуки [э] и [о] после мягкого, из которых последний однажды отделился от первого, оставались связаны в нашем языке сложной, но удивительно гармоничной системой. Взять к примеру интересные корни, где под ударением может звучать и первый, и второй: "щель" - "щёлка", "плеть - плётка" или "стельный" - "тёлка". (Кстати, заметьте, несмотря на "плеть" и "плётку" "клеть" и "клетка" содержат одинаковый звук...) Таким же образом связаны слова "все" и "всё", глагольные формы "течь" - "тёк", "лечь" - "лёг" и др., а также многие иные слова русского языка. Вот потому, что обозначить связь звуков [и] (бывшего [э]) и [о] в словах вроде "ведро" - "вёдра" проще всего при помощи исторической буквы и её модификации, княгиня Дашкова и создала "ё" из существовавшей "е", и новинка прекрасно легла в систему русского языка.

Вот только применяли её крайне неохотно. Было забавно: по правилам русской каллиграфии над буквой "i" полагалось в отличие от печатного облика проставлять две точки, что все грамотные люди спокойно делали. Но изображать две токи над "ё" они упорно не хотели ни при письме, ни при печати.

Ни к чему хорошему это не привело. Хотя в словах "зеленый" или "щетка" угадывались нормальные "зелёный" и "щётка", в употреблении разных слов стали возникать неточности. Как отмечает знаменитый "Словарь ударений" Агеенко и Зарвы, это бывает и с иноязычными словами (афера, гренадер), и с исконными (бытие, оседлый). Не только вместо нужного [э] может появиться ненужное [о], бывает и наоборот, и вместо русской "жёлчи" появляется "желчь", а вместо французского "скабрёзный" - "скабрезный".

Впрочем, бывают в нашем языке удивительные исключения. Вот, взять фамилию великого русского математика Пафнутия Львовича Чебышева. По давней традиции его фамилия неизменно пишется через букву "е", а произносится как "Чебышёв", что оговаривается в словарях и энциклопедиях. Но уж фамилию великого гроссмейстера Алехина никак нельзя произносить "Алёхин". Та же самая и одновремено противоположная ситуация у французов Ришельё, Монтескьё и Депардьё.

Да и ладно бы с этими французами, и чёрт с фашистом Дёницем, но ведь и старинный русский город Змиёв страдает!

А вообще (я думаю, многие со мной согласятся), писать букву "ё" даже приятно. А уж если попадётся слово "трёхведёрный", так это просто праздник какой-то!

Старая поговорка о расставлении точек над "i" в наше время утратила былую актуальность, потому что из русского языка ушло "и десятеричное", а если сегодня мы обращаемся к латинскому алфавиту, то чаще, пожалуй, печатаем его буквы, чем пишем. И шуточная перефразировка о "точках над "ё"" становится вполне серьёзной: точки над "ё" это, действительно, шаг к совершенству текста. Между прочим, белорусы, у которых в алфавите "ё" тоже есть, так любят эту букву, что писать её без точек считают просто безграмотностью. Во всяком случае, для белорусского языка.

Определённую трудность буква "ё" создаёт в сочетании с шипящими согласными. Для обозначения звука [о] после таких согласных может использоваться и сама буква "о", если она неспособна повлиять на твёрдость предыдущего звука. Например, напиши ты хоть "чёрт", хоть "чорт", звук "ч" останется мягким, в русском языке он просто никогда не бывает твёрдым. Проблему "о" или "ё" Розенталь в своё время в целом решил с помощью того же принципа, который подсказал идею самой буквы "ё" княгине Дашковой. Это был, выражаясь терминами ХХ века, фонемный принцип.

Тут я должен сделать отступление для того читателя, который не знает, что такое фонема. Фонема, как её определяет большинство филологов, это звук, как часть системы языка, в возможном многообразии вариантов. Чтобы было понятнее, приведу пример. В словах "кот" и "кота" гласный после [к] в первом случае звучит как [о], а во втором - приблизительно как [а]. С повседневной точки зрения, это совершенно разные звуки. Но с точки зрения филолога, это одна и та же ф о н е м а. Просто у этой фонемы есть ударный вариант, а есть безударный. Ну, скажем, как у монеты есть орёл, а есть решка. Если вы видите в альбоме коллекционных монет аверс и реверс, вы понимаете, что это одна и та же монета. Так вот и с фонемами, одна и та же фонема может по-разному з в у ч а т ь, но с точки зрения системы языка эти два, а то и три едва ли похожих звука суть только варианты всего лишь одной фонемы.

Используя этот фонемный принцип, который, в свою очередь, не был придуман с нуля, а всего лишь отражал реальное положение дел в языке, Розенталь и коллеги Дитмара Эльяшевича создали довольно простые правила: если в одном положении фонема звучит как [э] ("черти"), а в другом положении - как [о], то нужно в этом другом положении использовать основную букву этой фонемы: "е" с диакритическим значком, т.е., "ё". Так Золушкины зёрна разошлись по своим корзинам: "шёлк", "жёлудь" и "расчёска" ушли к своим "шелкам", "желудям" и "чесаниям", а "шов", "крыжовник" и "чомга" остались в своей тесной компании. Дополнительные правила возникли для суффиксов, они есть в любимых вами (или не очень любимых, не у всех были интересные) школьных учебниках. Правила эти преследуют цель сделать орфографию русского языка более упорядоченной и понятной, но, конечно, и из них, бывают исключения, и связаны они тоже с именами собственными. Например, притяжательные суффиксы в фамилиях на "-ов/-ёв" пишутся по принципу соответствия "ё" - мягким, а "о" - твёрдым звукам, в т. ч. и шипящим: "Тягачёв, Горбачёв, Ткачёв" и "Левашов, Бурнашов, Меньшов". Но горьковский Егор Булычов по воле автора носит фамилию через "о", а у меня лично есть знакомый Андрей Ивашёв, семья которого пишет свою фамилию через "ё".

На этом я должен закончить главу о букве "Ё", потому что едва ли я могу сравниться с русскими учёными Пчеловым и Чумаковым, которые написали целую большую книгу "Два века русской буквы "Ё"". Я непременно порекомендую её вам, а сам перейду к другим буквам, в которых тоже есть немало интересного. Например, в совершенно заурядной, казалось бы, букве "У"...

Но подробнее об этом в следующий раз!

У

Эта буква, как сообщает энциклопедия, возникла из диграфа (т.е. объединения двух букв) "ОУ". Понять, для чего Кириллу и Мефодию потребовалось соединять два значка, чтобы передать звук [у], мы сможем, если вспомним, что славянскую азбуку они создавали по образцу греческого алфавита, а там специальной буквы для звука [у] не было, и обозначался он соединением двух: омикрона и ипсилона. Этот пример отцы-просветители использовали при создании нашей азбуки, но объективно в этом не было никакой надобности: значок "у" с его чётким видом, самостоятельной формой вполне мог обозначать звук в одиночку, без чьей-либо помощи и уж, тем более, не в качестве помощника при другой букве. Упрощение внешнего вида диграфа в один прекрасный день привело к тому, что царь Пётр I, утвердив гражданскую азбуку для внецерковного письма, официально также утвердил букву "ук" в знакомом нам виде для обозначения звука [у].

Интересной букве и звук достался интересный. Читатель Дмитрий Осипов, которому я ещё раз с удовольствием выражу благодарность, рассказал мне, как однажды обратил внимание своего приятеля на то, что [у], хотя и редуцируется, когда лишается ударения, никогда качественно не переходит в другой звук; и он, звук [у], в нашем языке такой один. Приятель возразил ему словом "аккумулятор", которое очень многие носители русского языка произносят как [ъкъмул'атър] ("акамулятар"). Это интересное слово-исключение вряд ли содержит редукцию естественного происхождения. Хотя в некоторых русских диалектах и встречается редукция [у] ("дедашка", в смысле, "дедушка"), в "аккумуляторе", видимо, сказалась уникальная расстановка гласных.

Знаменитая формула Потебни описывает, с какой силой в русских словах и словосочетаниях произносятся ударные и разные безударные слоги. Выглядит формула так: "...1-1-2-3-1...", где тройкой обозначен чёткий гласный (когда он под ударением), двойка это предударный гласный, он редуцирован относительно ударного, но сильнее других, которые обозначаются единицей. Вот, пример, слово "головоногое":