Поурочные разработки по литературе 10 класс I полугодие - Егорова Н. В. 2016
Поурочные разработки к учебнику Ю. В. Лебедева Русская литература XIX века 10 класс
Творчество А. С. Пушкина
Маленькие трагедии. Повести Белкина. Семинар
Цели: развивать навыки монологической речи, самостоятельной работы; обобщить изученное в предыдущих классах по данным произведениям.
Методические приемы: развернутые ответы на вопросы, обсуждение, комментарии учителя.
Ход уроков
I. Вступительное слово учителя
«Маленькие трагедии» созданы Пушкиным в Болдинскую осень 1830 г. Поэт обращается к истории, обнаруживая в ней «вечные» проблемы. Место действия всех произведений - Западная Европа в разные периоды исторического развития: позднее Средневековье («Скупой рыцарь»), Возрождение («Каменный гость»), Просвещение («Моцарт и Сальери»). История - лишь фон для философских размышлений поэта. Внимание Пушкина обращено к главным человеческим страстям: деньги («Скупой рыцарь»), любовь («Каменный гость»), искусство («Моцарт и Сальери»), завершает цикл «Пир во время чумы», в котором поставлены главные человеческие вопросы - о жизни и смерти.
«Повести Белкина» - первое законченное прозаическое произведение Пушкина. Пушкин так сформулировал основной закон своего повествования: «Точность и краткость - вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей - без них блестящие выражения ни к чему не служат».
Цикл создан в знаменитую Болдинскую осень 1830 г. за очень короткое время. С 9 сентября по 20 октября были закончены все пять повестей: «Выстрел», «Метель», «Гробовщик», «Станционный смотритель», «Барышня-крестьянка». Цикл предваряет предисловие «От издателя». Роль издателя Пушкин взял, вероятно, на себя, обозначив инициалы «А. П.», авторство же приписал провинциальному помещику Ивану Петровичу Белкину.
Благодаря голосу провинциального помещика Белкина повести отличает уникальная стилевая манера: необыкновенная простота, безыскусность изложения; достоверность. Белкин оказывается идеальным, беспристрастным повествователем, который не сочиняет свои истории, а лишь излагает то, что услышал от разных лиц.
Сам Пушкин на вопрос о Белкине ответил: «Кто бы он там ни был, а писать надо вот этак: просто, кратко, ясно».
II. Вопросы для обсуждения
- Как решаются Пушкиным проблемы главных человеческих страстей в «Маленьких трагедиях»?
- Докажите, что Пушкин обнаруживает в «Маленьких трагедиях» «всемирную отзывчивость». В чем заключается его «отзывчивость»?
- Каковы особенности образов рассказчиков в «Повестях Белкина»?
- Что объединяет «Повести Белкина»?
- В чем заключается жанровое своеобразие «Повестей Белкина»?
- Какие проблемы поднимает Пушкин в «Повестях Белкина»?
Дополнительный материал к семинару
I. «Повести Белкина» в оценке критики и литературоведения
Главная тема «Повестей Белкина» - стихия жизни, «жизни мышья беготня», невозможно разобраться, найти логику, сюжет, смысл жизни. Невозможно прежде всего потому, что жизнь является нам в опосредованном (чужими мнениями, костюмами, ролями, словами) виде.
«Повести Белкина» - не просто веселое пушкинское произведение с забавными сюжетами. Люди, начинающие играть в литературных героев, оказываются во власти неких сюжетных закономерностей и не только становятся смешными, забавными, но рискуют по правде погибнуть на дуэли, потерять любимую и т. д.
Читатели давно заметили, что повести не поддаются пересказу - пересказывать оказывается нечего. Как, например, пересказать «Выстрел» - два человека из-за пустяка вышли стреляться, но один из дуэлянтов отказался стрелять, через несколько лет он приехал сделать свой выстрел, но опять отказался? Повесть «Гробовщик» тем более невозможно пересказать - гробовщик увидел страшный сон про то, как к нему в гости пришли мертвецы, а утром обрадовался, что это всего лишь сон. Б. М. Эйхенбаум описал эту особенность «Повестей Белкина» как несовпадение композиции с фабулой: «При простой фабуле получается сложное сюжетное построение. «Выстрел» можно вытянуть в одну прямую линию - история дуэли Сильвио с графом». В самом деле, в повести «Выстрел» повествование ведется от имени человека, наблюдающего странное поведение Сильвио, который только в конце первой части повести рассказал о своем отложенном выстреле, а во второй части после долгих «лишних» подробностей (например, признаний повествователя о том, что ему было скучно, что он перечитал все книги в доме, что пробовал пить неподслащенную наливку, но от нее у него болела голова и т. д.) читатель узнает продолжение истории об отложенном выстреле. Это же повествование можно «перекроить» и «вытянуть» историю о выстреле в одну линию. Что именно пересказывать (а значит, на что именно обращать внимание при чтении): порядок изложения истории (но какой в этом смысл?) или сюжет истории с выстрелом (но выстрела, кстати, так и не было!). Неудивительно, что иногда «Повести Белкина» воспринимались читателями как пустые «побасенки»: «Эти повести занимательны, их нельзя читать без удовольствия <...> но они не художественные создания, а просто сказки и побасенки» (В. Г. Белинский).
М. О. Гершензон предложил метод «разгадывания» загадочных повестей Пушкина: «Иное произведение Пушкина похоже на те загадочные картинки для детей, когда нарисован лес, а под ним написано: где тигр? Очертаний ветвей образуют фигуру тигра; однажды рассмотрев ее, потом видишь ее уже сразу и дивишься, как другие не видят... Идея нисколько не спрятана, - напротив, она вся налицо, так что всякий может ее видеть; и однако все видят только лес». Гершензону удалось очень интересно интерпретировать некоторые повести (например, «Станционный смотритель»), но, как справедливо заметил С. Г. Бочаров, метод Гершензона предполагает, что текст повестей имеет «только служебную функцию» и не имеет самостоятельного значения, в таком случае повести превращаются в аллегорические иносказания, т. е. могут быть раз и навсегда однозначно истолкованы (это противоречит общему для читателей впечатлению о невозможности однозначно пересказать повести).
Пародия и ирония в повестях - один из нерешенных вопросов толкования «Повестей Белкина». К нерешенным вопросам относится также вопрос о жанровой природе «Повестей Белкина» (повести, побасенки и т. п.; цикл повестей и роман), о субъектной организации произведения (какова роль псевдоавтора Белкина), вопрос о смысле эпиграфов, о роли многочисленных цитат и реминисценций, о своеобразной фантастике в «Гробовщике».
Жанровое своеобразие
В 1830 г., завершив «Евгения Онегина», Пушкин от романа в стихах перешел к созданию романа прозаического. Новый русский роман резко отличался от предыдущих - нравоописательного, дидактического, авантюрного - поэтому его формирование происходило медленно, он собирался по частям. Начало этому процессу в русской литературе положили циклы повестей и рассказов, и прежде всего «Повести Белкина».
В «Повестях Белкина» есть развивающаяся идея, она содержится не в какой-либо отдельной фразе и даже не в сюжетно-композиционном единстве, эта идея в значительной степени выражена в сложной субъектной организации повестей. Каждое событие в художественном мире «Повестей Белкина» оценивается сознанием нескольких субъектов повествования (автором, издателем, псевдоавтором Белкиным, рассказчиками, героями), оцениваются одновременно по разным «шкалам ценностей». Мелочь, пустяк для одних одновременно является главным для других. Несущественное приравнено к существенному. Весь цикл оказывается динамичным многоголосием. Эта полифония позволяет видеть в «Повестях Белкина» исток русского прозаического романа XIX в.
Чтобы найти идею цикла, следует прежде всего разобраться в субъектной организации произведения.
Особенности субъектной организации
Субъектная организация «Повестей Белкина», пожалуй, самая главная проблема в истолковании этого пушкинского произведения. Исследователь прозы Пушкина А. Лежнев считал, что у литературоведения не хватает «улавливателей», «инструментария», чтобы исследовать этот вопрос. В самом деле, весь цикл написан Пушкиным, но в заглавии и предисловии указывается другой автор, псевдоавтор Иван Петрович Белкин, однако Белкин умер и его повести опубликовал некий издатель А. П., кроме того, известно, что каждую повесть Белкин написал по рассказам нескольких «особ», наконец, есть еще герои. Весь цикл представляет собой многократное пересечение «кругозоров сознания» всех субъектов повествования. Рассмотрим эту особенность поэтики подробнее.
Как выражается точка зрения Пушкина автора? Повести расположены не в хронологическом порядке их написания. Сначала были написаны «Гробовщик» (9 сентября), «Станционный смотритель» (14 сентября), «Барышня-крестьянка» (20 сентября), а через некоторое время «Выстрел» (14 октября) и «Метель» (20 октября). В чистовом варианте повести расположены иначе: «Выстрел», «Метель», «Гробовщик», «Станционный смотритель», «Барышня-крестьянка». Следовательно, мысль Пушкина-автора выражена уже в композиции цикла. Однако обнаружить эту мысль, «нечто, объединяющее отдельные довольно пестрые по содержанию» повести, оказывается крайне сложным. В «Выстреле» один из дуэлянтов дважды отказался сделать свой выстрел; в «Метели» жених заблудился и не попал на собственную свадьбу, а невеста случайно обвенчалась с другим; в «Гробовщике» торговец гробами и похоронными принадлежностями после гулянки у соседа увидел страшный сон, в котором мертвецы пришли к нему в гости; в «Станционном смотрителе» юную красавицу-дочь станционного смотрителя увез в столицу проезжавший гусар; в «Барышне- крестьянке» барышня, заинтересовавшаяся молодым соседом, знакомится с ним, переодевшись в крестьянку. Какая тема объединяет все эти истории? Пушкин «передал» повествование подставному автору, Белкину, следовательно, именно в «загадке Белкина» нужно искать ответ. «В исследовательской литературе образ Белкина - нерешенная проблема».
«Выстрел»
В «Выстреле» явно заметна пародия на романтические литературные штампы. Литературные реминисценции из А. А. Бестужева- Марлинского («Вечер на Кавказских водах 1824 года», «Роман в семи письмах», «Гедеон», «Замок Вейден», «Замок Нейгаузен», «Изменник», «Ревельский турнир»). Автореминисценции: из «Моцарта и Сальери» мотив отложенного мщения, злодейства.
«Метель»
Содержание этой истории больше, чем ее понимают герои. Как и во всех других повестях Белкина, в «Метели» события оцениваются разными героями по разным шкалам ценностей. Марья Гавриловна воспринимает свое поведение совершенно всерьез, не видя никакой литературности; Владимир видит себя и Марью литературно; соседи воспринимают Марью Гавриловну прозаически, даже цинично - они «дивились ее постоянству и с любопытством ожидали героя, долженствовавшего наконец восторжествовать над печальной верностью этой девственной Артемиды»; Бурмин воспринимает случившееся как недоумение, как счастливый случай, не более того; девица К. И. Т., когда-то рассказавшая эту историю Белкину, как мы видели, иронически относится к героям, но она совершенно серьезно рассказывает окончание истории и тем самым выдает себя, она тоже верит в красивые романтические совпадения.
Точка зрения Белкина сложнее. Все в жизни происходит, конечно, не по литературным образцам (эпиграф из «Светланы» сразу же обнажает литературные модели в поведении героев), но и не случайно. Конечно, метель вмешалась в жизнь героев и поменяла женихов. Эпиграф из «Светланы» подключает к этой истории представления Жуковского (и других романтиков) о существовании таинственной, неявленной человеку закономерности нашей жизни, судьбы. Так суждено было - встретиться Марье и Бурмину. Но если Белкин так думает, то тогда с ним явно не согласен Пушкин: нет в этом совпадении никакого смысла, слепая случайность.
В жизни нет скрытой логики, «оттуда» никто и ничто не правит «здесь». Метель развела одних и свела других - но какой у этого смысл? Разве стало лучше? Хорошо ли, что метель сломала жизнь Владимиру?
«Гробовщик»
Самая непонятная повесть из всего цикла. В «Гробовщике» ничего не происходит. Казалось бы, в повести происходят страшные события - ужасный сон Прохорова, однако интонация повести с самого начала веселая. Эпиграф к повести «Не зрим ли каждый день гробов, / Седин дряхлеющей вселенной» (взят из «Водопада» Державина) противоречит самой повести, где никто не умирает (даже купчиха Трюхина), хотя в доме Прохорова гробы, действительно, «зримы» каждый день. Повествователь обещает читателю «мрачного» гробовщика, непохожего на «веселых и шутливых» гробокопателей Шекспира и Вальтера Скотта, но ни страшного, ни мрачного в повести читатель не находит: «отставной сержант гвардии Курилкин, для которого Адриян когда-то продал сосновый гроб за дубовый, оказался неспособным к роли мстителя: он упал и рассыпался, когда его толкнул испугавшийся Прохоров». Это противоречие между ожидаемым и происходящим создает трудности истолкования.
Видимо, главное, что происходит в повести - игра с читательскими ожиданиями. Читатель оценивает героя по литературным моделям (Г. Р. Державин, В. Шекспир, В. Скотт, В. А. Жуковский и др.) и, естественно, ждет ужасов, мистики, морали, но ничего нет! Жизнь банальней, проще литературы. В жизненном событии может не быть никакого смысла.
Кроме того, утверждение, что в повести ничего не случилось неверно. Ведь сон подействовал на Адрияна Прохорова. Проснувшись и поняв, что страшного не случилось, он уже не злится на соседа сапожника, он весел и бодр. Совершенный пустяк, «нуль», пьяный сон повлиял на жизнь этого человека. Повесть - пародия на популярную формулу «жизнь есть сон», другой ответ на тот же вопрос - «жизнь есть жизнь».
«Станционный смотритель»
Поэтика этой повести подобна всем остальным повестям цикла (пересекающиеся «кругозоры сознаний», пародия на литературные штампы, особая - дешифрующая игру - роль эпиграфа).
На стенах почтовой станции висели картинки, изображающие историю блудного сына. В другой яркими чертами изображено развратное поведение молодого человека: он сидит за столом, окруженный ложными друзьями и бесстыдными женщинами. Далее, промотавшийся юноша, в рубище и в треугольной шляпе, пасет свиней и разделяет с ними трапезу; в его лице изображены глубокая печаль и раскаяние. Наконец представлено возвращение его к отцу; добрый старик в том же колпаке и шлафроке выбегает к нему навстречу: блудный сын стоит на коленах; в перспективе повар убивает упитанного тельца, и старший брат вопрошает слуг о причине таковой радости.
«Барышня-крестьянка»
Повесть, завершающая цикл, представляет предельное усложнение субъектной организации, а также чрезвычайную насыщенность реминисценциями. Здесь встречаются литературные реминисценции из «Душеньки» Богдановича, «Переселения душ» Баратынского, «Русалки» и «Оборотня» О. Сомова, «Бедной Лизы» и «Натальи...» Карамзина, «Ростовского озера» Измайлова, «Темной рощи» Шаликова, «Даши, деревенской девушки» Львова, «Инны» Каменева, «Спасской лужайки» Лажечникова, «Легковерия и хитрости» Брусилова, из Сен-Пре, романов Ричардсона и др., а также пушкинские автореминисценции (например, мотив переодевания для любовного обмана из «Каменного гостя»).
Сюжет «Барышни-крестьянки» кажется не менее простым, чем во всех остальных повестях цикла.
В повести все ведут себя не естественно, а по неким моделям. Старший Берестов считал себя умнейшим человеком, Муромский - англоман, мадам Лизы читает «Памелу» Ричардсона, служанка Лизы Настя «была в Прилучине лицом гораздо более значительным, нежели любая наперсница во французской трагедии», Алексей Берестов был просто «молодец».
Конечно, самое интересное происходит с Лизой, которая имеет четыре разных обличья: 1) Лиза, смуглая резвая барышня 17 лет, 2) Бетси, на некий английский манер ее воспринимает отец, 3) Акулина, скромная смышленая «крестьянка» в сарафане, 4) жеманная, накрашенная барышня - дочь Муромского. Ни одно из обличий Лизы не является исчерпывающим, единственно верным ее воплощением, все эти обличия и составляют характер Лизы (хотя не являются простой суммой). Алексей Берестов влюблен только в одну ипостась своей возлюбленной, следовательно, он более влюблен не в Лизу, а в свое представление о ней.
«Барышня-крестьянка» (и все остальные повести цикла) наводят читателя на глубокие размышления: об адекватности нашего отношения к людям, к событиям, к жизни в целом, о влиянии на наше поведение «ходячих» моралей.
II. Проблема рассказчика
Жизненный материал, легший в основу повестей, - истории, случаи, происшествия провинциального быта. События, происходившие за блестящим фасадом Российской империи, привлекали Пушкина и раньше. Но обычно о них повествовал сам автор. Самостоятельных «голосов» мелких помещиков, офицеров, затерянных в глухих закоулках огромной страны, и вообще простого люда не было слышно. Теперь же Пушкин дает слово Белкину, выходцу из поместных глубин России. В «Повестях Белкина» нет народа как собирательного образа, но всюду присутствуют персонажи из разных социальных слоев. Это и крепостные крестьяне, и гробовщик, и провинциальные барышни, и смотритель с его дочкой, и множество других персонажей, только упомянутых или лаконично обрисованных. Тут и богатые и бедные помещики, и нежданно залетевшие на почтовую станцию аристократы, и офицеры, службой занесенные в отдаленные места.
Психологически, например, достоверно, что Белкина привлекают острые сюжеты, истории и случаи, анекдоты, как сказали бы в старину. Они словно яркие, быстро промелькнувшие огоньки в застойном быту тусклой и однообразной поместной жизни с ее медленным темпом. В судьбе «рассказчиков», которые поделились с Белкиным известными им необычными событиями, как у самого повествователя, не было ничего примечательного, кроме одной-двух историй. Титулярный советник А. Г. Н. рассказал «Смотрителя», подполковник И. Л. П. - «Выстрел», приказчик Б. В. - «Гробовщика», девица К. И. Т. - «Метель» и «Барышню-крестьянку». Причем они рассказывали о том, что им хорошо, доподлинно известно. Пушкин подчеркнул, как бы «профессиональную» причастность всех этих людей к известным им историям: чиновник рассказал о чиновнике, военный - о военном, мелкий торговец - о таком же мелком торговце, а уж девицу К. И. Т. больше всего интересовали, конечно, любовные приключения.
Есть, однако, еще одна очень важная особенность таких рассказов. Все они принадлежат людям одного уровня миропонимания. У них разные профессии, но относятся они к одной провинциальной среде - деревенской или городской. Различия в их взглядах на жизнь незначительны и могут не приниматься во внимание. А вот общность их интересов, духовного развития существенна. Она как раз и позволяет Пушкину объединить повести одним рассказчиком - Иваном Петровичем Белкиным, который им духовно близок, собственно от них не отличим. Это означает, что Пушкин задумал представить истории в таком свете, в каком их увидели все рассказчики и Белкин в том числе. Русская жизнь должна была явиться в изображении самих рассказчиков, т. е. изнутри. Пушкину было очень важно, чтобы осмысление историй шло не от автора, уже знакомого читателям, не с позиций высокого критического сознания, а с точки зрения обыкновенного человека, происшествиями изумленного, но не отдающего себе ясный отчет в их смысле. Поэтому для Белкина все рассказы, с одной стороны, выходят за пределы его обычных интересов, ощущаются необыкновенными (недаром они врезались в его память и даже побудили взяться за перо), а с другой - оттеняют духовную неподвижность его существования.
События, о которых повествует Белкин, в его глазах выглядят истинно «романтическими»: в них есть все - пули, неожиданные случайности, счастливая любовь, смерть, тайные страсти, приключения с переодеваниями и фантастические видения. Белкин ищет и находит в их окружающем поэтическое, резко выделяющееся из повседневности, в которую он погружен. Он хочет приобщиться к яркой, неоднообразной жизни. В нем чувствуется тяга, пусть даже бессознательная, к сильным чувствам. В судьбах героев, о которых рассказывает Белкин, произошли незаурядные события, сам же Белкин не испытал подобного. Он лишь довольствовался рассказами. Но в нем тоже жило стремление к «романтике».
Доверяя роль основного рассказчика Белкину, Пушкин, однако, не устраняется из повествования. То, что кажется Белкину необыкновенным, Пушкин сводит к самой обыкновенной прозе жизни. И наоборот: самые ординарные сюжеты оказываются полными поэзии и таят непредвиденные повороты в судьбах героев. Тем самым узкие границы белкинского взгляда неизмеримо расширяются. Так, например, бедность воображения Белкина приобретает особую смысловую наполненность. Вымышленный повествователь ничего не может придумать и измыслить, разве что поменять фамилии живых людей. Он даже оставляет в неприкосновенности названия сел и деревень. Пушкин, создавая письмо ненарадовского помещика, конечно, ироничен. Иван Петрович и в фантазии не вырывается из пределов ближайших деревень - Горюхино, Ненарадово, около них расположенных городков. Но для Пушкина в подобном недостатке, конечно, заключено и достоинство - куда ни кинь, везде происходят или могут произойти случаи, описанные Белкиным.
«Повести Белкина» выросли на скрещении двух писательских взглядов. К одному и тому же жизненному материалу у вымышленного и истинного повествователей разное, не совпадающее отношение. Поэтому немудрящая белкинская проза постоянно поправляется, корректируется, по-иному освещается Пушкиным, который то вставит ироническое слово, то вспомнит какую-нибудь притчу (например, о блудном сыне), то отошлет к литературному сюжету.
Домашнее задание
1. Прочитать статьи учебника «Историческая тема в творчестве Пушкина 30-х годов XIX в.», «Поэма «Медный всадник», «Историческая повесть «Капитанская дочка» (с. 140-149).
2. Составить вопросы по статьям.